– Как ты мог такое спросить?! – нахмурилась. – Конечно, уходят!

* * *

Князь Дреф часто приходил до рассвета на Большую Поляну слушать Лес. Леший опускался на мягкий мох и, закрыв глаза, внимал Песне – с каждым днём она делалась всё печальней и печальней. Порой Дреф невольно вспоминал Светозара – то время, когда он сам незримо следил за тем, как его ученик проходит свой первый урок.

С наступлением лета пришёл и холод – Дреф, как и остальные дети Леса, чувствовал Тьму, опустившуюся на Свет, и Песнь налилась давящей тоской и безысходностью.

Когда же из болот полезли умертвия и русалки (далеко не все силы Мора вняли Марье и прошли во Врата), Йолк, как и другие лесные города, окружили ещё более сильной охранной ворожбой. Лес пуще наполнялся мраком – лешие боялись покидать Йолк – не все возвращались из бора. Подобное раньше не случалось – Лес никогда не позволял Мору забирать своих детей.

– Избравшие путь Чернобога чуют больше свободы. Мертвец вернулся, – прошептал Дреф в седую бороду и открыл жёлтые глаза: по Большой Поляне стелился серебряный предрассветный туман. Чёрный бор за частоколом замер в неестественной тишине – Лес молчал всё чаще, и даже внук Стрибога не тревожил бубенцы на навершиях столбов.

Летние ночи, что должны быть светлыми, полнились тьмой, да и днём Хорс не желал одаривать светом своих детей.

Дреф устало покачал головой и, опираясь на тояг, поднялся.

– Тьма пришла. Собирать вече и покидать Свет? – размышлял вслух Дреф, направляясь к сонному Йолку – жёлто-зелёные огни пока ещё светили на подвесных мостах. – Или… отправиться вместе с людьми воевать против сил Мора?

Дреф остановился и, обернувшись, хмуро посмотрел на бор, что взирал на полевика с тёмной враждебностью.

– И будут ли воевать люди? – спросил леший у немой Тайги. – Как ты думаешь, Иванка? – Дреф повернулся к лешей, что, окружив себя ворожбой, сидела в тумане подле крайнего столба.

– Вы опять меня заметили, – вздохнула йарь и встала. – Простите, что помешала говорить с Песней.

– Никто не может помешать говорить с Песней, кроме самого говорящего, – вздохнул князь и пошёл в город. Смущённая Иванка последовала за учителем. – Если ты думаешь, что, ходя за мной везде, ты сможешь выпросить у меня дозволения, – не надейся, я не позволю тебе покинуть Йолк. – Дреф прочитал думы Иванки.

– Но Светозар… – робко шепнула Иванка, и князь, резко обернувшись, поднял лапу, и лешая умолкла.

– Я не чувствую Светозара в нашем мире, я уже говорил тебе об этом, – строго произнёс Дреф.

– Но я не чувствую его смерти, – покачала головой йарь.

– А я тебе о смерти и не говорю! – рассердился Дреф, и Иванка печально посмотрела на учителя. – Как и где ты собралась его искать? – совсем тихо спросил Дреф. – Даже Миродрева не смогла его учуять.

– Может быть, Песнь подскажет… – не уступала Иванка, и Дреф устало закрыл глаза.

– Песнь нынче молвит только о Тьме, ты знаешь это, – ответил леший и, вновь посмотрев на Иванку, подошёл к ней и взял за лапу. – Лес завёл Светозара очень далеко, я это чую. Нам не найти сына Леса и не помочь ему, ибо нынче он помогает всем нам.

Иванка хмуро кивнула.

– Что же нам делать? – тихо спросила.

– Всеми силами хранить Свет в своей душе. – Дреф опустил лапу. – Только так можно уберечься от Тьмы.

* * *

– Колосаи уходят на Юг, – просипел Инагост, поклонившись. – С ними много северян.

– Пусть уходят, – махнул рукой Драгослав, откинувшись в кресле. Бессмертный не отводил взора от раскинувшегося за окном белокаменного Солнцеграда. Мгла застила город, и низкие облака, казалось, вот-вот лягут на крыши теремов. – Не стоит их догонять – только силы зря тратить. Они сами себя загонят в ловушку, где мы их и уничтожим.

– В ловушку? – переспросил, нахмурившись, Инагост: покрытое струпьями умертвие окутывал мрак.

– Они не вернутся в убитые засухой земли Степного Дола – там их ждёт голодная смерть. Да и Тьма, что теперь звучит вместо Слова Гор, не пустит на Юг ни души, – улыбался Драгослав. – А когда все предатели соберутся у Рифея – их сразу и побьём, – перед нами никакая армия не устоит. Зачем тратить силы и изматывать всю Сваргорею очередной войной, когда можно уничтожить несогласных разом?

– Но им как-то удалось сбежать из Приморского княжества. Как и родным Веслава удалось покинуть Солнцеград, – не уступал Инагост, и Драгослав, нехотя отвернувшись от окна, посмотрел на него: в мертвеце едва можно было узнать бывшего главнокомандующего.

– Больше не удастся, – с нажимом рыкнул Кощей так, что даже мёртвый Инагост невольно отпрянул. Драгослав чувствовал некую силу, что, как ему казалось, помогала сварогинам, и сие его злило – даже если в происходящее вмешались наконец Боги, он не оступится. Его армия растёт – всех убитых колосаев и сварогинов он обратил в преданных витязей. А с его, Бессмертного, силой не сможет тягаться ни один волхв – ведь он тот, у кого нет даже Смерти. – Ты что-то ещё хочешь сказать? – спросил Кощей.

– Нет, – покачал головой Инагост.

– Тогда оставь меня, – велел Драгослав, и Инагост, поклонившись, покинул царские покои.

Когда мертвец затворил дверь, Кощей вновь устремил взор в окно. Он не говорил ни Злате, ни кому-либо из слуг, но побег Веслава из царства Ния его тревожил, как пропажа Яромира с семьёй и, конечно, совсем странное и невозможное исчезновение орды. Но если он уже воззвал к Мору, дабы Чернобог отправил Стражей искать Веслава в Неяви (если он, конечно, ещё не погиб), то против Богов и их волхвов у Кощея есть и другие силы… Слово Тьмы, что нынче клубится над Рифеем, должно набрать мощь и обрушиться на беглецов, превратив их в преданных витязей. Но Слову нужно время, чтобы окрепнуть и исполнить веленное – открыть врата в Неявь в самой Яви.

После коронации Драгослав разослал бересты по княжествам Сваргореи и отправил на Большую Землю навий – дабы те явились в каждое княжество и освободили его, если южане ещё не покинули твердыню. Птицы вернулись с ответами – многие князья благодарили царя за освобождение, некоторые – только поздравляли с воцарением, как княжество Волыньское. Кощей ведал, что такие, как Волынька, наверняка всем миром, поспешно, пока не появились умертвия, ушли на Юг. Что ж, нынче станет ясно, кто верен своей земле, а кому предстоит получить по заслугам. Царь не будет тратить время на преследование беглецов. Горы их остановят – никто не знает, что ждёт колосаев и предателей у Рифейской гряды.

Первозданная Тьма, что нынче звучит вместо Слова Гор, не пустит никого на Юг без его Слова.

Никого и никогда.

* * *

После исчезновения Яромира, Яры и Гоенега с Белозёром Кудеяр и вовсе потерял покой. Что ещё больше насторожило ведающего князя – Драгослав к сему отнёсся крайне спокойно, будто сам был к тому причастен.

Что Кощей с ними сделал? Казнил? Убил? Обратил навьями?