В теремном дворце говорили, что они сбежали. Но Кудеяр в том сомневался…

Кудеяру же Драгослав не позволил покинуть царский терем, как ни пытался князь объяснить Бессмертному, что у Любавы скоро родится дитя и им нужен свой дом. Кощей лишь предложил князю один из пустующих гостевых теремов царского двора. Кудеяр согласился – это было лучше, чем жить под одной крышей с мертвецом и его слугами. Хотя, и в гостевом тереме мертвецов хватало.

И сейчас Кудеяр хмуро смотрел на то, как дворовые заносят в хоромы сундуки с его вещами и вещами жены, которая вновь расположилась у окна. Любава, как казалось Кудеяру, всё больше уходила в себя: огонь в глазах померк, а покорность происходящему вселяла страх.

Если бы только Яромир, если он и правда бежал с семьёй, предупредил его, если бы только позвал его и Любаву с собой, сокрушался Кудеяр, указывая слугам, где стоит разместить скрыни. Но после того как Кудеяр стал царём при живом Веславе, военный веденей решал с ним только государственные дела.

Если бы Кудеяр тогда поверил Веславу… Эта мысль всё чаще посещала князя, отравляя бытие не меньше, чем возвращение Драгослава.

Если бы поверили все…

Слуги разместили скрыни, и Кудеяр велел им зажечь свечи и покинуть хоромы. Когда служка затворил за собой дверь, Любава даже не обернулась: княгиня продолжала смотреть в окно, за которым серебрился белёсый летний день.

Сизый свет разливался по горнице, смешиваясь с золотым сиянием свечей, отражался от сусальной росписи тёмных стен и инкрустации потолка. А если сбежать самим? Взять и увести Любаву дальше от тёмных сил?

Но мысль отозвалась невольным холодом – Кудеяр, сам не зная откуда, ведал, что из царского терема ему не уйти.

Князь, устало вздохнув, подошёл к Любаве и, сев рядом, мягко обнял жену за плечи. Если он не сможет увести Любаву, он будет защищать её всеми силами.

До самой смерти.

* * *

Беспросветная мгла дышала холодом. Серо-синяя, бесконечная и вечная, она губила каждого, кто отваживался нарушить её покой. Но только не его и не его народ, что слишком дорого заплатил за свою долгую жизнь на дне морском.

И даже освобождение от Слова Полоза не даровало истинной свободы.

Ний, стоя на террасе подводной скалы, хмуро смотрел на раскинувшийся перед ним Изумрудоград: город сиял на морском дне, будто звёзды в ночном небе. И это сияние стоило слишком многого…

Ний был князем во времена Ледяного Века, но за столько минувших веков воспоминания о земной жизни стали похожими на сон – Морской Князь даже не помнил, как именовалось его княжество… в те суровые времена и Сваргореи-то не было. Были лишь выжившие, что отчаянно боролись за своё существование.

Не помнил Ний и своего человеческого имени.

Он помнил лишь то, как сидел на берегу и смотрел на бушующее море. Голод сводил с ума – дичи в заледенелых лесах почти не осталось. Если где и было спасение от холода и голода, то под водой – так ему казалось. Князю думалось, что пропитание на морском дне есть всегда, а вода защитит от любых ненастий.

Будто в ответ на его думы из вод явился странный муж, одним своим видом испугав сварогина до полусмерти. Кожа явившегося была зелёная, а вместо волос свисали водоросли. Глаза были белые, с поволокой, без зрачков, а нос напоминал рыбий: с двумя дырками, с усами, как у сома. Рубаха соткана из сетей, в которых застряли ракушки и камни, а ноги оплели морские змеи, сложившись онучами.

Человек тут же вскочил и отошёл от моря дальше.

Владыка Вод грузно подошёл к едва не убежавшему князю и предложил ему и его людям помощь в обмен на служение.

Умирающие от голода и холода сварогины согласились сразу… Но если бы только могли они знать, какую защиту ниспошлёт им Полоз, как схоронит их души у Мора, а их самих обратит в морских навий!

Ний, качнув головой, отогнал безрадостные думы: к нему плыла одна из тех морянок, что помогала в бегстве Веславу, – человеческое, в чешуе, тело нави переходило в рыбий хвост. Одна из Моровых тварей, защищать Свет от которых должен был Полоз…

Морянка подплыла к Морскому Князю, и Ний, положив руку на её лоб, закрыл глаза, дабы увидеть её воспоминания. Он видел, как морянка напала на рыбаков, видел, как помогала ему топить суда, видел, как она была зачарована Светозаром и как вместе с сестрицами доставила Веслава к скалам; видел, как её допрашивали слуги Бессмертного – мертвецы не учуяли ничего, кроме ворожбы сына Леса. Конечно, ворожба Светозара была настолько чужда навьям, что всё затмевала.

Ний открыл глаза и, опустив руку, отпустил морянку, что тут же скрылась во тьме. Следом промелькнул косяк серебряных рыбок и исчез среди камней.

Морской Князь, бросив хмурый взгляд на город, стал медленно спускаться со скалы по вырубленной в незапамятные времена дороге – Ний предпочитал не плавать, а ходить – как человек.

Если Веслав сможет уничтожить Иглу и, убив Кощея, освободить Ния от Слова Бессмертному, которое пришлось дать, дабы сбросить путы клятвы Полозу, Морской Князь и его народ станут наконец свободными.

И смогут пройти во Врата.

Хриплый шёпот Привратника овевал льдом и, вторя ему, вырубленные в скале врата окружила Тьма. Чёрный туман поднимался с земли, полз по могучим створам, оплетая их паутиной, стекая в трещины и клубясь подле острых рун, отчего те вспыхивали белым и тут же гасли. Чёрная птица, высеченная на камне, подняла крылья, и врата медленно со стоном отворились, открывая взору чёрный зев дышащего затхлой сыростью прохода.

Страж Неяви умолк, и чёрный туман растаял.

– Врата открыты, – проскрипел Ворон, вывернув голову на стоящих позади сварогинов. – Неявленное ждёт вас, – сипло усмехнулся.

Любомир и Вель хмуро переглянулись – в голосе Привратника звучала зловещая неизбежность. Тьма, таившаяся за вратами, казалась живой – она смотрела на гостей, и её взгляд был взглядом смерти.

Светозар сильнее ощутил разливающийся по телу холод, и раны заныли вновь, отозвавшись тягучей печалью, но сын Леса, отогнав налетевшее чувство беспросветной тоски, крепче сжал тояг.

Медное царство дрогнуло и покатилось в клубящуюся за вратами тьму – даже тусклый свет сизого дня Неяви не проникал сквозь неё.

Веслав пошёл за клубком, и чёрный страж Неяви, как и Светозар с витязями, последовал за ним; серебряный Дрозд кружил над сыном Леса.

Тьма поглотила медное царство, словно вода, но Веслав не остановился – отогнав невольный страх, князь уверенно шагнул во мрак, сгустившийся в каменных вратах, и мир затмила чернота. Дыхание перехватило, но вот тьма расступилась, открыв взору серую дорогу, убегающую в никуда: не было ни свода пещеры, ни каменных стен, ничего – только тёмное ничто и прорезающая его лента пути. В сердце дороги тускло светился медный клубок – царство ждало детей Сварога.