только новый слуга, такой же улыбчивый и готовый на безусловное самопожертвование, как и его предшественник.

— Я ее любил, — тихо произнес Нуреман, сидя в домашнем кабинете против камина.

Вульпра неловко выбрался из кресла и отошел к бару, где зазвенел бутылками.

— Коньяк? — поинтересовался толстяк.

Не оборачиваясь Нуреман махнул рукой, давая согласие.

— Тенфен знал? — спросил Вульпра осторожно разливая темную жидкость по хрустальным бокалам.

— Знал. Ему все было нипочем, одним словом машина. Сынок его конечно проявлял недовольство, но меня это скорее забавляло, чем беспокоило.

— Удивительно, что генерал смог зачать ребенка, — ехидно усмехнулся Вульпра.

Толстяк плюхнулся в кресло и застыл, улыбка сползла с одутловатого лица.

— Это твоя?

Слеза скользнула по морщинистой щеке, Нуреман попытался проглотить подступивший к горлу комок. Дрожащая рука прикрыла глаза, стакан опрокинулся, пахучая жидкость пропитала плюшевое одеяло на коленях президента, а плечи Нуремана мелко задрожали. Вульпра порывисто отвернулся, вперив взгляд в огонь, заместитель смущенно пожевал пухлыми губами. Он впервые видел, чтобы Нуреман плакал, отчего испытывал удивительную неловкость.

Мотнув головой Вульпра отогнал навязчивые воспоминания и подошел к креслу президента.

— Присаживайся, чего стоишь. Разговор долгий будет, — указал Нуреман на кресло у книжного шкафа.

— Так и что сказали разведчики? — торопливо опускаясь в кресло, спросил заместитель.

— Не разведчики, а разведчик. Никто не выжил, — поправил Вульпру президент.

— А это кто? — удивился заместитель, разглядывая обшарпанный костюм воина, явно из разведчиков.

— Он не живой. Видишь, там, на затылке, следы от укуса?

Нуреман подошел к разведчику и отвел белые волосы в сторону. В основании черепа четко виделись два отверстия, каждое не толще карандаша.

— И чего это? — Вульпра тоже подошел к воину.

— Магда говорит, ему кто-то влез в башку. Наша прошивка отключена. Она говорит какая-то биотехнология. Вроде как белок, что ли. Я в ее биологии несилен.

— Его перепрограммировали? — выпучив серые, водянистые глаза спросил заместитель.

— Вроде того, но каким-то ядом или веществом, — уточнил Нуреман.

— И что он говорит? Чего ему там нашептали? — Вульпра показал глазами в сторону буровой и тоннелей.

— Просят, чтобы я пришел один. Обещают мне полную безопасность, и … помощь. Они знают, что мы голодаем, — президент подтвердил догадку Вульпра, которая читалась на лице заместителя.

— И ты пойдешь? — Вульпра выпрямился, удивленно глядя на президента.

— Ну в общем выбора у нас особо нет. Наш бункер на грани катастрофы. Еще немного и аристократы поднимут бунт. Оно и не удивительно, жрем уже друг друга.

— А вдруг это ловушка? Придешь такой же, вот как этот, — Вульпра коснулся затылка разведчика, и брезгливо тряхнул пальцами. Словно отряхиваясь от невидимой грязи.

— Вот об этом нам с тобой и надо поговорить, — заговорщически снизив голос ответил Нуреман.

Вульпра огляделся, в кабинете находились двое охранников, и разведчик.

— Ты чего шепчешь? Эти нас не выдадут, — усмехнулся заместитель.

— Я в том не уверен, — почти прошептал президент. — Я теперь вообще ни в чем не уверен, — добавил Нуреман, приглашая толстяка следовать за ним в соседний, тайный кабинет.

Массивный шкаф отошел в сторону, из черного прохода в нос ударил запах восточных благовоний, и сигар. Вульпра мечтательно закатив глаза потянул воздух. Аромат, такой знакомый и в то же время давно забытый, точно из другой жизни или сна, дразнил и манил толстяка.

— У тебя остались сигары? — без особой надежды спросил Вульпра.

— Идем, там и на тебя хватит, — смущенно улыбнулся Нуреман.

****

Нуреман впервые находился в новом мире. Прежде ему приходилось видеть пробитые буром коридоры только с экрана монитора. Плоская картинка не передавала ни пряный грибной запах, ни ощущение от податливого укрытия каменных стен. Проход в несколько часов затянула подушка губчатой, нежно-кремовой массы. Местами она блестела и казалась очень жесткой. Под ногами выпирали полусферы яйцеподобных плодовых тел, стальные сапоги задели хрупкую шляпку. Сочно хрустнув, чешуйчатый свод провалился внутрь, с обломанных краев потек млечный сок. На воздухе бледная жидкость быстро набирала фиолетовый цвет.

С потолка спустились огромные пауки, шустро перебирая ворсистыми ногами, животные добежали до противоположного конца заросшей мицелием кишки. Серые пауки, с ярким серебристым узором на брюшке, накинулись на мембрану надежно закупорившую выход из коридора. Паучьи лапы, с тремя когтями на концах, ловко поддевали плоские чешуи, густо поросшие лишайником. С громким треском преграда расползлась под напором восьминогих. Из-за мембраны пришел густой аромат влажной земли, прелых листьев и чего-то еще, что нос Нуремана не смог опознать. Флуоресцентный свет резанул глаза человека, латная перчатка поднялась к лицу. Пауки заползли в образовавшийся проход, и застыли, рассевшись по кругу огромной дыры.

— Здравствуй человек, — пришло из глубин. — Проходи, не бойся.

Глубоко вздохнув Нуреман зашагал к паучьей ловушке. Три твари сидели на потолке, прямо над проходом, и недобро поблескивали рядами застывших, черных глаз.

— Они тебя не тронут, — вкрадчиво напутствовал голос, остановившегося в нерешительности президента. Неуверенно глянув наверх Нуреман перешагнул кромку разодранной пауками мембраны, которая прежде отделяла его от пещеры освещенной переливающимися лишайниками и грибами.

Пауки не тронулись с места, человек шагнул на мягкий ковер трубчатой субстанции, по стенам побежали разноцветные пятна. На толстой нити спустился ярко-желтый паучок, в отличие от здоровяков у входа, этот в размерах не превышал собаку. Покружив около гостя, желтый убежал куда-то вперед, легко огибая толстые колонны окаменевших ножек грибов. Нуреман задрал голову, к горлу подступила тошнота. Наверху, в складках гигантского мицелия, висели тысячи плодовых тел. Круглые, овальные они свисали точно скальный город, что лепился вверх ногами на потолке пещеры. Человеку почему-то показалось, что он смотрит на один из горных южных городов, с высоты птичьего полета. Так плотно лепились грибные сферы, наползая и перекрывая одна другую. Между домами-грибами, ползали тысячи пауков. Серые, черные, синие и ярко-желтые, кое-где мелькали вишневые брюшки, на высоких, точно сухие палки ногах. Размеры пауков поражали. Черные, волосатые могли достигать в размахе лап среднего военного катера. Серые с крестами, или пятнами на брюхе, встав на две ноги, чуть превышали размеры высокого человека. А обладатели багрового брюшка имели средний рост.

Несмотря на высоту, Нуреман совершенно четко видел, что многие из тварей изменили природную внешность. В каждой особи едва заметно читались человеческие пропорции. Вроде пауки, а вроде и не совсем они.

— Это Циакан, он тебя проводит ко мне, — прозвучало в голове человека.

С потолка тем временем спустился огромный паук, ярко-красного цвета. В уши ударил высокий, цикающий звук. Нуреман отступил и надел на голову шлем, дурнота ушла. Стоя на восьми, высоких и тонких как сухая ветка ногах, паук, что-то пытался объяснить отупевшему от впечатлений гостю. Не добившись понимания, Циакан поднялся на две