– Князь смерти? Этого я и боюсь, – призналась я и забрала из стопки писем Коула одно, которое выбивалось. Оно было коричневым, плотным и почти рельефным, исписанным крючковатым почерком.

Письмо это прибыло в красном конверте с сургучной печатью в виде тюльпана – и не нужна была подпись, чтобы понять, от кого оно.

– На территории Шамплейн поселились неприкаянные, – прочитала я вслух, коря себя, что оставила ковен, когда была так ему нужна. – Впервые с той поры, когда Джулиан вырезал целую семью ведьм… После того инцидента все неприкаянные разбежались с наших земель от греха подальше, но теперь, прослышав, что в Шамплейн снова стало безопасно, вернулись. Это плохо.

– Разве? – вскинул голову Коул, щурясь от солнца. Серебряная мазь на его щеке блестела, словно поцелуй фейри. – Вдруг кто-то из них захочет примкнуть к ковену? Мы ведь столько времени за ними гонялись, а тут вот они – прямо на блюдечке…

– Увы, но большинство неприкаянных отмороженные на голову. Где они – там и проблемы. Тюльпана пока справляется, но нужно заканчивать обучение и возвращаться домой как можно скорее. Если кто-нибудь прознает об отсутствии Верховной, следом полезет и всякая демоническая шваль! Змеи любят нагретые камни.

Коул вздохнул и, собрав письма обратно в стопку, перевязал их войлочным шнурком.

– Кстати, об обучении… Луна сказала, что будет ждать тебя в пещерах О’Гри.

Я кивнула, запрокидывая лицо к небу: оно, напоминая монолитный лазурит, не ведало ни облаков, ни дождя. В нем парили темные крикливые птицы. Одну из них подбила охотничья стрела: птица камнем упала вниз и утонула в чаще зеленого леса вдалеке, чтобы стать чьим-то ужином. Там же, за деревьями, если пересечь реку и минуть кладбище Завтра, притаилась пещера из темно-фиолетового камня. Именно оттуда чаще всего доносился грохот и деревню накрывали пыльные завесы: в пещерах О’Гри обвалы были обыденностью, поэтому я старалась держаться от них так же далеко, как от Джулиана.

– Первое занятие и уже в смертельно опасных условиях? Она решила не церемониться, – ухмыльнулась я, спрыгивая с камня следом за Коулом, любезно подавшим мне руку. – Хочешь пойти со мной?

– Хочу. Всегда хочу, – тепло улыбнулся он, пряча письма за сыромятный ремень и целуя меня. Его дыхание было горьким и пряным от тех жевательных трав, которые заменяли местным зубную пасту. – Но сначала мне надо в душ. А еще Гён зачем-то просила подойти к можжевельнику, сказала, ей нужна какая-то услуга…

– Гён?.. Кажется, кто-то по уши в тебя втрескался, – рассмеялась я, на что Коул поежился.

– Ну уж нет!

– Если что – кричи. Или беги.

Коул закатил глаза и медленно отстранился. Проводив его взглядом до хижины, в дверях которой он скрылся, стараясь не морщиться и не показывать, как ноет у него все тело после тренировки, я оглянулась на пастбище. Там Морган уже вовсю рассекала верхом на строптивом Меркурио: он послушно шел туда, куда ей было нужно, даже не дожидаясь команды шенкелем. Они будто понимали друг друга без слов – даже Коул не управлял Меркурио так умело. Диего предпочитал держаться поодаль, мрачно наблюдая за ними со стороны. Когда я подошла, он объяснил почему:

– Она постоянно ходит за нами. – Диего щелкал портсигаром, но не закуривал. – Смотрит на нее, как сладкоежка на пирожные. Я знаю, о чем она думает… Они хотят забрать Морган себе.

Я не сразу поняла, о чем он говорит, но, оглянувшись, заметила ее. Верховная Шайя. Она была здесь все это время: довлела незримой тенью над пастбищем, притаившись за рыбацкой лачугой с веретеном в руках. Морщинистые пальцы ловко орудовали нитками, сплетая ловцы снов, которые она мастерила безостановочно один за другим. Однако все ее внимание было приковано лишь к Морган: она улыбалась, когда та с визгом перепрыгивала на Меркурио очередное препятствие, и хмурилась, когда Диего подходил к ней слишком близко. Деревянный гребень едва сдерживал ее пушистые седые волосы, а мешковатая одежда прятала одутловатую фигуру. Шайе было по меньшей мере триста лет – рекордный возраст для ведьмы, не прибегающей к темным практикам для продления жизни. Ростом она едва доходила мне до подбородка, сутулая и иссыхающая. Нам почти не доводилось общаться – Шайя была для деревни чем-то вроде матриарха, звеном между прошлыми поколениями и нынешними. Все, чем она занималась, – принимала в шатре просящих и плела ловцы снов, которые затем отвозились в города людей и продавались как сувениры.

– Шайя говорила, что ей нужно от Морган? – спросила я, когда Диего спрятал портсигар и начал махать Морган рукой, чтобы та заканчивала свою конную прогулку. От настойчивого присутствия Шайи даже мне становилось не по себе.

– Она вообще никогда не говорит, но мысленно кое-что мне сообщила…

– И?

– Шайя, Ворожея и Луна хотят обучать Морган. – Диего выплюнул эти слова с такой ненавистью, будто они покушались на ее жизнь, не меньше. Очевидно, терпеть конкурентов в наставничестве для него было столь же болезненно, как для меня – Ферн в качестве альтернативной Верховной. – Думают, я не справляюсь с ролью учителя и они способны дать ей гораздо больше… Пф-ф!

– Но ты так не считаешь? – спросила я осторожно, и Диего тряхнул головой, как делал вороной конь Морган, когда она хлопала его по шее.

– Конечно, нет! Я ни за что не отдам ее каким-то диким ведьмам с пустоши, которые даже про укладочный гель для волос не слышали. Морган здесь не место… И такие учителя ей тоже ни к чему. Я и без них знаю предостаточно.

– Достаточно, чтобы учить саму Эхоидун? Ты слишком самонадеян, мальчик.

Мы вздрогнули, вдруг обнаружив, что там, где стояла Шайя, ее больше нет: она очутилась за нашими спинами. Однако не без помощи Ворожеи, голос которой и прозвучал, низкий и теплый, как солнечные лучи. Она тоже стояла позади нас, придерживая Шайю под локоть.

– Морган не может быть ведьмой твоего ковена, Одри, – произнесла Ворожея как можно мягче. Ее длинные многослойные юбки ласкали песок. – Это не в природе Эхоидун – быть в чей-то тени. Сейчас она юна и неопытна, но океан времени обточит даже самое острое стекло. Ей нужны настоящие учителя, и… – Ворожея осеклась, наклоняясь к старухе: та что-то зашептала ей на ухо одними губами. Ворожея кивнула и, откашлявшись, договорила: – Пока Шайя жива, она может дать ей гораздо больше, чем сотня ковенов со всего мира. Поверь мне: Морган это нужно…

– Ей нужна семья! – перебил ее Диего, выступив вперед, на что удостоился от Ворожеи по-матерински строгого взгляда. – Вы говорите так, будто знаете ее. Эхоидун – это не вся Морган, а лишь одна из ее сторон. О той Морган, что все еще маленькая девочка-подросток, нуждающаяся в друзьях и любви, вы подумали?

– Ты воспитываешь тигра, как котенка, – сказала Ворожея, и васильковые глаза с вызовом посмотрели в гранатово-рубиновые, похожие на капли кьянти. – Колдун, забывший свое племя и зовущий себя неприкаянным после того, что сделал для тебя Микаэлл. Тебе едва исполнилось сто лет… Что ты можешь знать об истинном колдовстве, не требующем заклятий и ритуалов, основанном на чистой экспрессии? Хочешь быть учителем? Тогда поступай, как учитель: сделай так, как будет лучше для твоей ученицы, а не для тебя.