– Давай уже, наживка, скачи, – пихнул его под ребра Тахир и тоже начал скидывать всю лишнюю одежду.

Эйдан тем временем спустился с нашего холма, беря правее, и подкрался к беснующейся своре. В одну секунду выскочил из своего укрытия, швырнул камень в ближайшую тварь и бросился назад к Тахиру, занявшему удобную позицию между двух кусков скалы пониже нашей стоянки. Я даже испугаться не успела, как осознала, что вслед за Эйданом бросилась лишь самая малая часть хищников.

Надо признать, перед нами с Талисой и правда развернулось целое представление. Эйдан и Тахир не торопились и не суетились. По очереди подбегали с краю, выцепляли кусочек стаи и оттягивали в сторону, где уже вдвоем спокойно уничтожали.

– Как нелепо, – наконец, не выдержала я, наблюдая, как два дервина играючи разбивают в клочья огромную страшную стаю.

Талиса усмехнулась:

– Одасо не управляет тварями напрямую. – Она покосилась на меня. – Знаешь, на что похоже? Будто кто-то забирается тебе в голову и методично перебирает желания в голове, а потом вытаскивает подходящее ему лично и тысячекратно усиливает. А дерьма ведь в каждом предостаточно…

Она осеклась и похлопала себя по карманам.

– Я когда охранку сдвинула и змею пропустила – такое облегчение ощутила! Не от мысли, что тебя не станет, а оттого, что в голове наконец-то наступила тишина.

Талиса поморщилась, вытащила сигарету из нагрудного кармана и чуть не уронила ее на землю. Глухо выругалась и стиснула трясущиеся руки, ломая и сминая сигарету.

– А у этих бедолаг нет ни капли желания защищать чужака, сидящего в пещере. – От бесцветного хриплого голоса женщины по спине побежал холодок. – Одасо может только усиливать их желание напасть и уничтожить. А само по себе чистое желание убивать нелепо. Особенно когда твари не чуют цель.

Талиса тряхнула ладонями, достала новую сигарету, магниво, прикурила и яростно затянулась.

– Но в прошлый раз собаки напали на нас издалека, – хмуро проговорила я.

– Так ветер же дул в их сторону. Они просто почуяли. А сейчас ветра нет. Да и сомневаюсь, что они теперь могут нас учуять. Может, и было что-то разумное в этих тощих зверях, но … Одасо, похоже, сжег все начисто.

Талиса была права: твари не просто набрасывались на клинки, а с каким-то яростным облегчением разбивались о дервинов в кровавые брызги, будто в их отравленном сознании ясным осталась лишь жажда освобождения.

Разгоряченные дервины впали в жуткое неистовство и словно не замечали боли. На коже их открытых спин кривые раны от зубов и когтей затягивались и множились одновременно, сплетаясь в узоры жуткого танца.

Гора над нами начала закрываться облаками, с равнодушного неба повалил мокрый снег.

– Нет, там точно не бог и не дракон, – вдруг проговорила Талиса с отвращением. – Там внутри мерзкий слизняк, умеющий лишь манипулировать разумом других. Калека-извращенец. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы раздавить эту тварь.

– Он добрался до тебя? – Я с беспокойством смотрела, как чернеют ее ногти, а на руках вздуваются вены.

– Я же рядом с тобой сижу. Ты – мой чертов щит. Надеюсь, внутри пещер этого будет достаточно.

– Я тоже.

В ответ раздался короткий смешок.

Тахир и Эйдан продолжали тошнотворную игру, в которой одни искали смерть, а другие ее дарили. Полное единодушие, омерзительное и вместе с тем гипнотизирующее: невыносимо медленно падали серые хлопья снега и невообразимо быстро крутились две черные тени в облаке алых брызг. Чудовищный танец смерти на фоне холодных гор. А над всем этим Одасо, ткущий будущие нити власти над чужими телами.

Под рыхлыми багровыми тучами кровавый мир источал яд безумия, и, чем дольше Эйдан и Тахир играли в навязанную игру, тем больше нитей набрасывали на них незримые руки кукловода.

Дервин, напитанный кровью дракона, – единственный, кто способен перевести меня через проклятый край безумных зверей. И именно он в любой момент может развернуться и убить меня, подчиняясь чужому приказу.

Боялась ли я этого? Нет. Этим троим, открыто говорящим со мной, я доверяла полностью и безоговорочно. А никого больше после тщательных переговоров Тахир решил не брать. Мне и других страхов хватает.

К вечеру игра давно перестала быть азартной и завораживающей, Тахир с Эйданом помрачнели, тяготясь ролью мясников. Последние твари в какой-то момент опустились на землю и лишь тихо поскуливали, закрыв глаза в ожидании долгожданной смерти.

Я с тревогой смотрела на своих спутников, завершающих кровавое безумие: разве не на них сейчас направит свое чудовищное давление Одасо?

– Потому я и не пошла туда, – ответила на мои мысли Талиса. – Они тебя любят каждый по-своему, а я…

Талиса нервно дернула плечом и замолчала. Я вздохнула, понимая, что не мне она постоянно напоминает о том случае, а себе. Потому что простить не может.

Все было кончено. Отзвуки предсмертных визгов медленно растворялись в застывших сумерках. Мертвенная тишина, полная кислой вони, давила, обнимала и терзала тревожным ожиданием невидимого удара. Всматривалась в нас чужими глазами, пробуя на вкус разбуженную кровь дервинов.

Сконцентрированный яд безумия, который невозможно уничтожить, не испачкавшись. Вот что это было такое. И я видела по кривым оскалам на лицах мужчин, что уже начался второй раунд битвы, теперь незримый…

Ох, может, внутри Эйдана и Тахира и нет желания мне навредить, но после стольких часов в игре со смертью жажда убивать бурлила в их крови сама по себе. Тахир стоял в нескольких шагах от меня, буравя тяжелым взглядом багровых глаз. Хриплое дыхание, полное звериного рычания, стиснутые кулаки.

Не выпуская из рук меча, он вдруг стремительно зашагал ко мне. С яростным рыком оттолкнул левой рукой Талису, попытавшуюся заступиться, одновременно правой рукой отшвырнул свой клинок в сторону. Под жалобный лязг металла о камни рухнул передо мной на колени и крепко обхватил руками. Вжался в мое тело лицом и прохрипел сквозь зубы:

– Да не стой же… Лечи!

Я зарылась пальцами в его густые волосы и медленно провела от висков к затылку. Он вздрогнул в ответ на мою ласку и замер.

Эйдан, в котором зверь был слабее, стоял поодаль и лишь мрачно смотрел на меня.

– Это чудовищно, – наконец выдавил он. – Николь, прости, я и представить себе не мог, как это омерзительно, когда предает собственное тело, когда руки начинают делать то, на что ты не рассчитывал.

Он разжал пальцы, и тяжелый меч гулко лязгнул о камни. Эйдан несколько секунд смотрел на свои руки, а потом сделал несколько шагов прочь от клинка, бурого от застывшей крови.

– Я не твой! Тварь! – гаркнул Эйдан со всей мочи в низко висящее небо. – Я не твой!

Он подхватил первый попавшийся булыжник и швырнул его в сторону темнеющего провала в логово Одасо. После слов Талисы я никак не могла отделаться от образа слизняка, выбрасывающего ментальные щупальца. О боги, как же я надеюсь, что там и правда окажется беззащитное тельце, которое я смогу уничтожить!