Одасо глумился. Будто знал, что нет у меня ответа на этот вопрос. Никогда не было, просто я надеялась хоть что-нибудь придумать. Правда, если начистоту, я не позволяла себе думать о том, что моя сила не для войны. Ощущала себя вооруженной, не осознавая, что невозможно убивать теплом, уничтожать добром или нести смерть любовью.

Я вытащила из-за пояса кинжал Тахира. Мне послышалось насмешливое фырчание, и вместо драконьих голов передо мной снова оказался Одасо в образе улыбчивого Рималя. Мерзавец, он с искренним любопытством рассмотрел кинжал в моей руке, явно не опасаясь тускло мерцающего клинка.

– Забавно. Ты пришла убить меня, но не знаешь, кто я. Интересно, а знаешь ли ты, кто ты сама?

Хотела бы на него не смотреть, да ничего не могла с собой поделать. Было в Одасо что-то гипнотизирующее. Не наносное, не навеянное, нет. Он ведь не мог на меня влиять.

– Я джамалия.

– Это я уже слышал. – Он выразительно поднял брови и качнул головой, будто этого было мало.

Но я не рискнула добавить хоть что-либо еще. Разговоры никогда не были моей сильной стороной. Пусть я была растеряна от напора его простых и одновременно сложных вопросов, но успела понять, что каждое сказанное слово он использует против меня.

– Ты не знаешь, кто ты, кто я, ты не убийца… Зачем же ты здесь?

Я снова промолчала в ответ, лишь покрепче перехватив кинжал.

– Как ты, наверное, уже догадалась, я заперт. – Одасо махнул рукой на черное озеро. – Я не создан для вашего дрянного мирка, но разве у меня поинтересовались? Знаешь, почему эти земли называются Белыми? Почему здесь сплошь развалины джамалийских храмов?

– Потому, что они здесь жили, пока ты их не уничтожил, – ответила я, вглядываясь в глубину пещеры, где темнота была теперь не столь глубокой.

Одасо снова расхохотался.

– Ты не слышишь меня. Я не просил сюда меня вызывать, не просил такой жизни. Мне абсолютно все равно, что тут происходит. Я просто хочу домой.

– Ну, так вернись.

Мне чудилась в подвижной темноте пещеры пульсирующая синяя точка, бьющаяся, словно сердце.

– У вас все так просто, – медленно проговорил Одасо, проследив за моим взглядом, – не получилось в этой жизни, значит, будет другая. А у меня нет перерождения, я ведь не душа, чтобы скакать из одной жизни в другую. Когда ты убьешь меня, я просто исчезну. Навсегда исчезну!

Он взмахнул рукой, и вся пещера залилась синим светом. Теперь я четко видела в центре неподвижного черного озера выступающий постамент, на котором лежал полупрозрачный, едва светящийся кристалл. Похоже, вот оно, вместилище Одасо.

– А я не хочу исчезать, – добавил он тише и тут же спросил: – А знаешь, почему ты так легко прошла ко мне через все мои заслоны?

Я едва удержала за плотно сжатыми губами рвущееся наружу «кетаста». От догадки, что все его вопросы только кажутся беспорядочными, меня знобило. Словно паук разбрасывал хаотично нити, чтобы потом сплести по ним крепкую паутину. Я попыталась сосредоточиться на кристалле, который мне нужно уничтожить.

– Потому что это тело не твое. – Одасо с улыбкой пожал плечами, наслаждаясь моим замешательством. – Я создал его. Вот только не для тебя.

«Не слушай, просто не слушай, – твердила я себе, сжимая до боли кинжал Тахира. – Переплыть озеро, разбить кристалл. Переплыть озеро и разбить кристалл. Только и всего».

– Вначале я был беспомощным. Глухим, слепым и одиноким. Так долго, бесконечно долго был один в темноте. И, моя милая Николь, это была не та Тьма, что хранит души между перерождениями, лаская и оберегая. А пустая, бездушная темнота, полная ледяного одиночества и осознания, что тебя не просто бросили: от тебя отказались те, кто заставил появиться здесь. С первой секунды я был не просто беспомощным, но и отверженным. И мне пришлось искать способ защиты.

От озарившей мысли, что я же не умею плавать, начала истерично хихикать. Переплыть озеро и разбить кристалл. Ну кто, черт возьми, берет с собой в поход на дракона лодку и молоток?

– Зачем ты мне все это рассказываешь, – спросила я, борясь с подступающей паникой, – зачем говоришь со мной?

– Потому что ты хочешь знать правду.

– Нет! – прокричала я и поморщилась от боли в горле.

В голове все металось: лодка и молоток. Меня охватила истерика от понимания, каким же нелепым изначально был наш поход. Пусть передо мной не бог и не дракон, да и Одасо, похоже, ничего не может мне сделать, разве что заговорить до смерти. Но я пришла сюда с пустыми руками.

– О да, хочешь, – не затихал голос Одасо, полный странной нежности. – Ведь ты – часть меня. Не потому, что живешь в теле, созданном мной, а потому, что мы родились в этом мире одновременно, в единый миг. Ты так же кричала в агонии, как и я. До сих пор помню твой обжигающий свет, он отпечатался у меня здесь. – Одасо поднес руку к своему левому глазу и с силой на него надавил.

– Вот только для тебя приготовили вместилище, а для меня – нет. Я незваный гость. Тебя ждали, меня нет. Жестокая несправедливость. Тебя ждали! Меня нет!

– Но тебе тысячи лет, а я здесь всего несколько месяцев, – возразила я, пытаясь не сбиться с основной задачи: вначале найти оружие, а потом решить, как преодолеть озеро. Шаг за шагом. Я опустилась на землю и схватила ближайший камень.

– Ты здесь тоже тысячи лет, моя милая Николь, – продолжал говорить Одасо, в его голосе звучала тяжелая издевка, – вот только позволили дышать тебе лишь несколько месяцев назад.

– Не понимаю, – пробормотала я, примеряясь к новому камню. Мне нужен кусок скалы по руке, без трещин и с острым краем. И нужен как можно скорее, пока я не утонула в странных речах Одасо.

Он замолчал ненадолго, а потом грустно добавил:

– Потому что не хочешь вспомнить, как в одно биение бесконечности я баюкал тебя на руках и шептал: «Потерпи».

– Невозможно.

Я была уверена, что это Джантар убеждал меня потерпеть, правда никогда его об этом не спрашивала.

– Откуда ты, Николь? Из прошлого или из будущего?

– Из будущего, – я тщетно пыталась игнорировать его голос, но он проникал в самое сердце.

– Ласковая Тьма – хранительница всех душ, ждущих очередное перерождение. Вас вырвали из тьмы с куском плоти. Эта плоть и есть – я. Я – часть тьмы, осколок, дух тьмы. Я – чистая сила тьмы, неспособная жить в этом мире. Но у меня не было выбора, пришлось приспосабливаться, ведь иначе – смерть, окончательная. Во мне нет искры божьей, дающей право на перерождение. Я проклят.

Держа в одной руке камень, в другой кинжал, я направилась к черному озеру.

– Почему же ты молчишь? Почему не спросишь – кто призвал нас всех сюда?

Замотала головой в попытке не слышать его, не слушать разъедающие сознание речи.