К своему величайшему удивлению, я узнал, что Думнориг, заклятый враг римлян, присоединился со своими воинами к кавалерии проконсула. День за днем эдуйский князь и его всадники вопреки приказу Цезаря нападали на обоз гельветов, не давая им возможности купить пищу в близлежащих деревнях. Действуя молниеносно и стараясь нанести максимальный урон, Думнориг избегал крупных стычек и открытого противостояния. Такие набеги должны были истощить гельветов — Цезарь и кельты, служившие в римской армии, прекрасно понимали, что даже отсутствие корма для лошадей и волов может парализовать огромную колонну, подчинявшуюся приказам Дивикона. Если бы прошел небольшой дождь, то дороги размокли бы, а обоз гельветов, который легионеры называли жирной свиньей, завяз бы в грязи. Пробираясь по обходному пути через ущелья, кельты потеряли много сил, а фактически полное уничтожение племени тигуринов угнетало оставшихся в живых гельветов, потому что они понимали, что Цезарь не пощадит никого. Из-за постоянного нервного напряжения гельветы начали терять терпение — однажды мне пришлось наблюдать за тем, как отряд из пятисот всадников, ехавших в арьергарде, бесстрашно бросился в атаку на кавалерию Цезаря.

Хитрый Думнориг только этого и ждал. Недолго думая, он обратился в бегство вместе со своими воинами и тем самым посеял панику в рядах эдуев. Трудно поверить, но четыре тысячи всадников позорно бежали при виде всего лишь пятисот гельветов, приближавшихся к ним на полном скаку. Слух об этом происшествии, которое, между прочим, невероятно рассердило Цезаря, мгновенно разнесся в обоих враждующих лагерях. На самом деле Думнориг делал все возможное, чтобы повергнуть в ужас римских солдат, боевой дух которых тут же упал. Вождь эдуев знал, чего он добивается, — только вынудив Цезаря и его легионы покинуть территорию Галлии, он мог полностью лишить влияния своего брата, который выступал за союз с Римом.

Через две недели Фуфий Цита, отвечавший за поставку зерна войскам проконсула, вернулся из оппидума Бибракте и сообщил Цезарю, что зерно погружено на суда, которые уже идут по Арару. Перевозка по судоходным рекам всегда считалась в Галлии самым быстрым, дешевым и безопасным способом доставки груза к месту назначения.

— Какой мне прок от твоих судов, Фуфий Цита?! — закричал Цезарь вне себя от гнева. — Гельветы уже не идут вдоль Арара! Они свернули в сторону и направляются к Матискону! Заметь, я собираюсь преследовать их, а это значит, что мои легионы тоже будут с каждым днем отходить все дальше от этой проклятой реки. Твое зерно, погруженное на суда, совершенно бесполезно! С таким же успехом оно могло оставаться в амбарах эдуев! Мне нужен провиант для солдат в том месте, в котором я велю им разбить лагерь. Дивитиак лично обещал снабжать меня необходимым количеством зерна!

— Цезарь, в этом году зима в Галлии длилась гораздо дольше, чем обычно. Старые запасы истощились, а новый урожай крестьяне еще не успели собрать. Сейчас не хватает даже корма для лошадей. Однако не все так плохо, у эдуев…

— О чем думают эти эдуи? Что они о себе возомнили? Откуда столько наглости? Может быть, они решили, что я предоставил им свободу исключительно для того, чтобы они могли оставить меня в дураках? Каждый день я слышу одни обещания! «Мы уже собрали необходимое количество зерна… Его уже грузят на телеги… Оно уже в пути и скоро будет доставлено в твой лагерь, Цезарь…» Все! Мое терпение лопнуло! Через несколько дней мы должны выдать нашим солдатам положенное количество продовольствия на следующие два месяца. Знаешь, сколько это? Две модии[48] на человека! А у нас на складе не осталось ни одного мешка зерна. Фуфий Цита, на своем собственном опыте я убедился, что голод страшнее оружия! — бушевал Цезарь. — Можно выиграть бой, сражаясь с противниками из плоти и крови, которые держат в руках железные мечи, но нельзя выйти победителем из битвы с голодом!

— Я знаю, Цезарь, — еле слышно ответил ему Фуфий Цита, — именно поэтому я велел Дивитиаку и Лиску прибыть в твой лагерь. Они ждут снаружи, у входа в палатку, когда ты пригласишь их для разговора.

Лицо Цезаря прояснилось, и он воскликнул:

— Пусть входят! Пошлите за легатами! Они должны немедленно явиться ко мне!

Солдаты из преторианской гвардии Цезаря ввели обоих эдуев, принадлежащих к знати своего племени. В то же время вошли легаты проконсула. Дивитиак показался мне еще более измученным, чем несколько недель назад. Он напоминал длинную высушенную сливу, которая слишком долго пролежала на солнце. Лиск оказался мужчиной лет сорока. У него были настолько пышные усы и борода, что казалось, будто их обладатель пытается спрятать за ними свое лицо, чтобы никто не смог понять, какое на нем выражение в данный момент. Этот эдуй постоянно нервно потирал руки, его крохотные свиные глазки и манера вести себя внушали отвращение — Лиск всячески льстил Цезарю и всем своим видом выражал полную покорность.

— Галлы, — начал Цезарь, даже не поприветствовав вошедших, — он забыл о всякой вежливости, — как вы смеете тянуть время, когда дорого каждое мгновенье? Вам прекрасно известно, в какой трудной ситуации оказались мои войска, но вы не торопитесь оказать мне поддержку! Где обещанное зерно? Вы бросили меня в беде, хотя я оказался здесь со своими легионами исключительно из-за вас! Я долго сомневался и наконец решился начать войну только после того, как вы, эдуи, попросили меня о помощи!

Хоть усы и борода Лиска и скрывали большую часть его лица, было видно, что он окончательно сбит с толку. Ведь все прекрасно понимали: Дивитиак составил послание, в котором просил Цезаря защитить земли его племени от гельветов, с целью оказать римлянину услугу. Сейчас же проконсул повернул все таким образом, будто не он был в долгу перед друидом эдуев, а Дивитиак оказался в долгу перед ним. Я в очередной раз убедился в удивительной способности Цезаря представлять практически любые факты в выгодном для себя свете. Лиск, который очевидно разговаривал с проконсулом впервые, буквально потерял дар речи. Через некоторое время он все же пришел в себя и начал сбивчиво объяснять, что именно стало причиной задержки:

— Великий Цезарь, в нашем племени… — Эдуй засунул мизинец в левое ухо и начал ковырять им там, словно пытаясь что-то вытащить. — В нашем племени есть люди, которые пользуются уважением и оказывают огромное влияние на простой народ. И, хотя они не имеют никакого официального статуса, эти самые люди обладают на самом деле гораздо большей властью, чем наши князья и вожди. Я хочу объяснить тебе, что именно они принимают многие важные решения, не имея на то никакого права. Эти люди настроены враждебно по отношению к тебе и к Риму. Вот уже несколько недель подряд, распространяя лживые слухи и произнося полные ненависти речи, они пытаются заставить наш народ отказаться продавать зерно твоему доверенному лицу Фуфию Ците. Они сеют смуту, утверждая, будто эдуи не могут больше считать себя самыми могущественными в этих землях и призывая наших соотечественников признать господство в Галлии какого-нибудь другого местного сильного племени. Эти люди говорят, что лучше подчиниться таким же кельтам, как и мы, чем совершенно чуждым нам римлянам. Они заявляют во всеуслышание, будто ты собираешься захватить всю Галлию, как только разделаешься с гельветами. Кроме того, эти люди пытаются убедить простой народ, что ты непременно лишишь свободы всех галлов на завоеванных тобой землях.