которые он хотел произнести, застряли у него в горле. С лицом, полным печали, он, наконец, смог выдавить их: — Я не думал, что ты окажешься настолько важным человеком в нашем деле.

— Со мной уже все решено. — отмахнувшись, почесал нос Феликс. — Не знаю почему, но эту проклятую дьяволом плиту могу поднять только я один. Но вам-то зачем ехать? Может это прозвучит грубо, и все добрые боги будут мне свидетелями, я не хочу тебя обидеть мой друг, но тебе явно не стоит ввязываться в это дело. Ты только посмотри на себя, если, конечно, тебе это удастся сделать. Хочешь потерять оставшиеся конечности? Я слышал, что в Самсонских пустошах открываются старые раны, не говоря уже о том, что там же зарабатываются и новые. Мало ли что может случиться.

— У меня есть долг. — уже не таким горестным голосом ответил Дэй. Лишь на миг, но в его взгляде была видна твердая решимость. — Перед отцом и братьями.

— У тебя есть семья? — поинтересовался Феликс. — А так сразу и не скажешь.

— Да. — кивнул пастух. Было заметно, что ему с трудом пришлось отбросить какие-то мрачные воспоминания, и натянуть на лицо лживую маску добродушного простака. — Небольшая. Как-нибудь, когда выдастся свободная минутка, я расскажу тебе о них.

Феликс смерил пастуха недоверчивым взглядом, а затем перевел глаза на Эскера, который подвел их к самому большому изогнутому столу, выполненному в форме полумесяца, какие обычно стояли во всех официальных учреждениях, наподобие зала Хранителей. За этим столом уже сидели двое наемников, и, приглядевшись к их морщинистым рукам, — а точнее к рукам одного из них, у второго же была длинная седая борода, — Феликс догадался, что эти люди уже давно оставили морские походы и экспедиции на проклятый континент. Их маски, в отличии от виденных Феликсом прежде, были намного более громоздкими, и больше походили на страшные гримасы демонов, которые надевают ярморочные шуты, чтобы развлекать народ. Глядя на них, Феликс понял, что это должно быть были кто-то вроде старейшин или ветеранов, если у наемников вообще есть такие люди. Тем не менее держались они уверенно, и в их движениях не было заметно присущей старикам слабости. А вот голос уже не был таким сильным, хоть и отдавал металлическим эхом из-за надетых масок.

— А, леди Хепзиба. — проговорил один из них, вежливо поклонившись даме. У него на лице была маска, напоминающая улыбающееся солнце с многочисленными маленькими цепочками и инкрустированными драгоценными камнями. — Нам уже доложили, что вы одарили нашу скромную обитель своим присутствием. Меня зовут Марбас Оманис, а это мой дорогой друг Казия Мьюм. — он указал на старика, который сидел рядом, в маске похожей на человеческую ладонь, и который уважительно наклонил голову в знак приветствия. — К великому огорчению, он потерял свой голос, поэтому теперь я говорю за нас двоих.

— Да, я тоже рада с вами познакомиться. Эскер уже рассказал мне, что вы являетесь старейшинами этой организации. Так же он упомянул, что вы, господин Марбас, являетесь его приемным отцом. — с легким высокомерием проговорила Хепзиба, внимательно посмотрев на Марбаса. — А это, позвольте представить, мои друзья — господа Феликс Лихт и Дэй Карей.

Феликс увидел, как Казия ненадолго задержал взгляд на нем и пастухе, а затем вновь обратил свою странную маску на Хепзибу. А Марбас так и вовсе не одарил их своим вниманием.

— Нам несказанно приятно, что супруга всеми уважаемого господина Сафира решила польстить нас своим вниманием. Мы с вашим мужем не раз встречались на императорских приемах, а Казия даже раз помог ему отбиться от суммийских пиратов. Верно я говорю? — Марбас посмотрел на своего друга и тот уверенно кивнул своей маской-ладонью. — Но оставим ласковые слова для более подходящего места и времени. Вы, как мне следует понимать, пришли не просто чтобы высказать нам свое уважение? — продолжил Марбас, и Феликс увидел, как его зрачки в прорезях метнули быстрый взгляд на Эскера, который сел рядом с ним. — Хотите устроить подарок вашему дорогому супругу? До меня доходили слухи, что господин Сафир увлекается коллекционированием древних штандартов и идолов.

— К моему горячо любимому мужу этот визит не имеет никакого отношения. — быстро проговорила Хепзиба, выпрямившись на стуле. — Это касается только меня и тех людей, которые сейчас сидят рядом со мной.

На этот раз Марбас, наконец, окинул взглядом остальных спутников Хепзибы, остановив прорезь золотой маски на Милу, который с большим интересом рассматривал железную карту, находившуюся в центре зала.

— Внимательно вас слушаю. — наконец сказал Марбас, скрестив пальцы.

— Я желаю нанять ваших людей, чтобы они помогли мне доставить одну очень ценную вещь в Самсонскую пустыню. — тут же ответила Хепзиба, словно речь шла о перевозке дров, а не экспедиции в самое опасное место в Кальдеросе.

— Что, простите? — переспросил Эскер, подавшись вперед. И хоть лица всех троих были скрыты масками, их глаза были полны растерянности и недоумения. — Вы хотите, чтобы мы доставили письмо или какую-то ценную посылку?

— Не совсем. — ответила Хепзиба, и в ее голосе уже прослушивалось легкое нетерпение, смешанное с раздражением. Она тоже наклонилась вперед, и понизив голос, проговорила: — Я хочу, чтобы вы сопроводили тех, кто будет доставлять этот ценный груз.

Феликс был уверен, что услышал легкий смешок, исходивший от Марбаса, который тут же был скрыт за приступом отдающего металлическим эхом кашля. Старый наемник явно воспринял просьбу богатой дамы за веселую шутку, но не знал, стоит ли ему смеяться первым, или подождать, пока Хепзиба сама раскроет правду, и тогда он уже посмеется вместе со всеми. Но заметив решительный взгляд своей гостьи, наемник, видимо, растерялся, и чтобы убедиться, что он не ослышался, посмотрел на Эскера, а затем удивленно переспросил:

— Сопроводить? Вы хотите сказать, что у вас есть кто-то на примете, кто захочет по своей воле отправиться в это гиблое место? — он снова посмотрел на Феликса с Дэйем, и в его глазах промелькнуло понимание, смешанное с удивлением. — Они? — с явной насмешкой проговорил он, указав пальцем.

Какое-то время он сидел молча, выжидая реакции на свое замечание, но затем не выдержал, и разразился злорадным хохотом, из-за железной маски похожим на лай голодных собак в морозную ночь. Казия тоже начал поддергивать плечами, как человек, всеми силами пытающийся сдержать рвущийся из него смех, при этом не издавая ни звука. И лишь Эскер выглядел все таким же внимательным слушателем, и походил на врача душевнобольного человека, который старательно изучает бред своего пациента, чтобы в конце концов выписать ему нужные порошки и настойки от окончательного помутнения рассудка.