Марианна закончила с воротничком Дот, воткнула шпильку назад себе в волосы. Рука у неё дрожала. В горле стоял комок. По щекам текли слёзы.

– Что с тобой? – спросила Дот.

– Твоя мамочка очень гордилась бы тобой, – крепко обняла её Марианна.

Агата невольно ахнула и поспешила скрыться на другое облако, пока Дот и Марианна не заметили её.

Агату переполняли вызванные её открытием чувства.

Марианна была матерью Дот.

Все доказательства, все детали постоянно были на виду, только Агата не умела сложить их вместе. А так, если вспомнить теперь…

То, как Марианна всегда опекала Дот и её друзей. То, как обращался с дочерью Шериф – его сдерживаемая ярость и жестокость были следствием неразделённой любви. То, с каким вниманием и даже нежностью относился к Дот Робин, словно ему была известна тайна Марианны. А характер самой Дот? Отчасти такой же мягкий, сердечный, как у матери, хотя её обаяние приглушалось унаследованной от отца жёсткостью. Агата выглянула из своего укрытия, чтобы взглянуть на Дот, к которой сейчас присоединились Эстер и Анадиль. Марианна тоже оставалась с ними, с интересом изучала татуировку демона на шее Эстер, поражаясь тому, как она действует. По расслабленной позе Дот было ясно, что она ничего не поняла и не догадалась о том, кто её мать. Простите, мамочка. А может, и не была Дот настолько тупой и просто не хотела этого знать? Ведь у Дот – юной или в годах, это не важно, – была теперь новая семья. И эта семья в отличие от её собственной была с нею всегда, с самого начала.

Услышав глубокий вздох, Агата повернулась и обнаружила спрятавшуюся в тени облака Николь.

– Если ты собираешься сказать, что мне нужно быть общительнее, то не трудись. Я прекрасно чувствую себя в одиночестве, – сказала Николь. – И вообще, мне всегда нравилось быть в компании с самой собой, и больше ни с кем.

– Да ничего я не собиралась говорить. Я вообще не подозревала, что ты здесь… – начала Агата, но Николь было уже не остановить.

– В трактире я поначалу чувствовала себя нормально, потому что это я решила расстаться с ним, так что всё в порядке. Хорт должен был понять, что я не заслуживаю, чтобы со мной обращались так, как он. Что я не из тех, кого можно держать на вторых ролях, в запасе, так сказать. Но он… Он выглядит так, будто всё это его ни капельки не расстраивает. Вон, воркует себе… – Николь махнула рукой в ту сторону, где на далёком от всех облачке действительно ворковали друг с другом Хорт и Софи. – Держится так, словно мы с ним и не были никогда вместе. И здесь даже не подошёл ко мне, не спросил, как я… Да, это я сама порвала с ним, понимаю, но всё же, всё же… Нет, не понимаю. Должен же он видеть, как я переживаю! Он был моим первым парнем. С ним первым я целовалась. А теперь он воркует с ней! Снова!

– Ну, если честно, с «ней» он пытался ворковать с самого первого дня, когда мы только-только появились в Школе, – заметила Агата. – Ну, а если бы меня, скажем, бросил Тедрос, то я не знаю, что сделала бы. Наверное, сровняла бы с землёй его замок для начала…

– Но ведь Хорт любил меня. Любил, – никак не могла остановиться Николь. – Мы с ним были вместе и в Шервудском лесу, и в Фоксвуде, когда рядом не было этой… И мы с ним были счастливы. Но стоило ей появиться здесь, и я для Хорта больше не существую. А всё из-за того, как я выгляжу. Потому что я не такая красивая, как она.

– Нет, – покачала головой Агата. – Дело не в этом.

– Она блондиночка, тоненькая, носик маленький, кожа гладкая, матовая, а я…

– Дело не в том, как ты выглядишь, – повторила Агата.

Она так резко это сказала, что Николь замолчала, прервав свой монолог. Испугалась, наверное.

– Пока будешь думать о том, как ты выглядишь, никого по-настоящему полюбить не сможешь, – назидательно сказала Агата. – Это уж ты мне поверь, я точно знаю. Даже если за тобой начнёт ухаживать самый лучший парень, который безумно тебе нравится, ты всё равно отвергнешь его, если не будешь уверена в том, что заслуживаешь его любви. И потом, знаешь ли, это очень легко и удобно – сваливать всё на свой внешний вид и всё такое прочее, что от тебя не зависит, потому что боишься изменить то, что тебе самой под силу, а именно – свою самооценку. Ты поняла?

– Но… – поморщилась Николь.

– Погоди, я ещё не закончила, – остановила её Агата. – Да, Софи очень хороша. Да, она всегда нравилась Хорту. Но Хорт при этом верит в настоящую любовь, хотя он и никогдашник. И он не стал бы целовать тебя и быть твоим парнем, если бы не думал, что у него есть шанс найти в тебе именно такую настоящую любовь. Точка. Хорт слишком добрый и честный парень, чтобы согласиться на что-то меньшее. Возможно, он ещё не готов к такой любви. Может быть, ты ещё к ней не готова. А может, вы оба просто не подходите друг другу. Всё может быть. Но в любом случае ни цвет твоих волос здесь ни при чём, ни фигура, ни всё остальное. Ни. При. Чём. В любви нужно позволять себе идти на риск, искать шансы, а самое главное – никогда не сдаваться. Именно поэтому любовь – нескончаемое испытание и путешествие, у которого нет конца. Любовь заставляет нас расти, становиться лучше, хотя порой этих наших усилий оказывается недостаточно. Что поделаешь. У каждого из нас свой путь в жизни, и каждый из нас – враг самому себе. Но сильнее всего вредит себе тот, кто начинает верить, будто он может держать любовь под своим контролем. Пытаться управлять любовью так же бессмысленно и бесполезно, как лесным пожаром. Она балансирует на грани между судьбой и свободной волей. Человеком и Пером. Мы играем в любви свою роль, мы надеемся, мы желаем… но Перо пишет свою историю, пишет её в своё время и пишет такой, какой она должна быть. Пишет для тебя. Для Хорта. Для каждого, кто верит в своё долго и счастливо. И для меня пишет тоже. – Агата сжала плечо Николь. – А ещё, скажу тебе по секрету, любовь каждый день делает дураков из меня и Тедроса. Ага, представь себе.

После этого Николь надолго замолчала, думала, затем сказала, пристально глядя на Агату:

– Не думаю, что смогу принять совет насчёт того, как мне следует вести себя с парнями, от девушки, которая в День святого Валентина развешивала черепа на городской площади Гавальдона.

– Ты знала, что это была я? – поразилась Агата.

– Все знали, что это ты была.

Обе девушки расхохотались.

– Ник! – раздался голос.

Он шёл сверху. Эстер, Беатриса и Кико забрались на Ночной Ветер, который, оставив Мерлина спать на Луне, рад был покатать на себе новых пассажиров.

– Здесь ещё одно местечко найдётся! – воскликнула Кико.

– Иди, – улыбнулась Николь Агата.

Впрочем, Ник уже и так со всех ног бежала к волшебному ковру.

Агата же решила не оставлять Мерлина одного на Луне и попыталась добраться туда, прыгая с облака на облако, словно лягушка по листьям кувшинок. Однако добираться до Луны, чтобы забрать маленького мага, оказалось слишком далеко, и Агата остановилась, а в следующую секунду поняла, что облако, на котором она находится, висит прямо над другим облаком, тем самым, на котором стоят Хорт и Софи. В одной набедренной повязке из облачного тумана Хорт казался ещё более тощим, чем обычно.