в кабинете стоматолога, боясь, что тот внезапно начнет сверлить ему зуб без наркоза. Но человек в капюшоне ничего страшного не предпринимал — он полез в карман своих широченных штанов, достал оттуда знакомый мятый блокнот, бегло пролистал его, выдрал один какой-то лист и положил его на стол. Кириллу показалось, что парень в капюшоне слегка принюхался, разглядывая листок.

— Твой, — подтвердил Илья. — Проверишь?

Кирилл отрицательно покачал головой.

Илья пожал плечами, взялся за листок двумя пальцами, дунул на него — и в то же мгновение края мятого разлинованного листа почернели, скрючились, тонкая, едва заметная алая полоска пробежала по нему снизу вверх, и лист немедленно истлел, так что Илье осталось только отряхнуть от пепла пальцы.

— Поздравляю! Контракт аннулирован.

— И я никогда об этом не вспомню? — спросил Кирюша с надеждой. Он вдруг понял, что его невероятно утомила вся эта инфернальная история.

— Нет. Ты будешь помнить, что случайно выиграл много денег и сдуру уволился, потом тебя ограбили, потом ты долго болел, но выздоровел… А потом, если захочешь, ты сможешь вернуться в театр. Тем более что… у вас там один хмырь был, Зеленский, кажется…

Кирюша оживился.

— Да, был.

— Ну вот… был, да сплыл, — усмехнулся парень в капюшоне. — Со страховки сорвался во время съемок. Насмерть. Так что ты у нас везунчик, как ни крути, — подытожил Илья весело. — Тебя вселенская компенсация не особо-то и потрепала.

По спине Кирюши пронеслись ледяные мурашки. Зеленский погиб? Он потрясенно посмотрел на Илью — получается, Зеленский тоже был на контракте с этими?.. Так вот чем объяснялась его головокружительная кинокарьера! И умер он, видимо, тоже не случайно… Кирилл непроизвольно глянул вниз, на длинный серый гипс, который скрывал переломанную в трех местах ногу — может, он и правда везунчик?..

— Все, мне пора, — засобирался собеседник. — Завтра проснешься как новенький.

— Уже с… талантом? — осторожно уточнил обалдевший от скорости развития событий Кирюша.

— Думаю, да. Возврат обычно осуществляется до шести, так что успеют.

Илья наклонился и произнес тихо и весомо:

— Только не просри свой второй шанс. Третьего не будет.

Зрачки в серых холодных глазах на мгновение стали вертикальными.

— Постараюсь! — поспешно закивал Кирюша, вытирая о колено вспотевшую ладонь.

Визитер глянул на него с иронией, потом вспомнил о чем-то и снова полез в карман.

— Будут спрашивать — скажешь, купил на оставшиеся деньги. Только сильно не гоняй! — и он положил на стол автомобильные ключи с понтовым стальным брелком, на котором поблескивали четыре переплетенных кольца. — Мне она ни к чему уже. Тачка под окном, документы на твое имя в бардачке.

Кирилл потрясенно пялился на блестящий брелок — а гость уже встал с табурета и застегнул на груди куртку.

— Спасибо за чай!

Кирюша поднялся следом, не понимая, что должен сейчас сказать или сделать.

— И еще одно! — ткнул его пальцем в грудь Илья.

Хозяин квартиры вздрогнул — он боялся, что морок сейчас схлынет, и чудесные события нынешнего вечера окажутся очередным дьявольским розыгрышем.

— Ритке скажешь — математика! Запомнил? Никаких, блин, кружков рисования и танцев. Если не хочет дочери жизнь переломать.

«Математика!» — отпечатались в памяти Кирюши пылающие буквы, и он снова старательно закивал.

— Удачи! — весело сказал Илья и подал ему руку.

— Спасибо! — прошептал еще не до конца поверивший в произошедшее Кирилл. И пожал протянутую ему кисть.

Это была обычная теплая человеческая ладонь.

Демон кивнул ему, накинул на голову капюшон и вышел в ночь через темное окно.

Кирюша моргнул и почувствовал, как предательски намокли глаза. Он тряхнул головой и… внезапно обнаружил себя лежащим в собственной постели.

Впервые за долгое время в кровати ему было удобно и спокойно — так, что даже переломы перестали ныть. Умиротворенный Кирилл отчетливо ощутил, что вот сегодня он пошел на поправку. Сон наваливался, убаюкивал, раскрашивал комнату в яркие фантастические цвета. И, проваливаясь в радужное марево, Кирюша на мгновение вспомнил, что, кажется, только что жал кому-то руку. Какому-то смутно знакомому приятелю, который заскочил вечером на чай — рука еще хранила тепло чужой ладони. Но зыбкое воспоминание это почти сразу растаяло, и Кирюша спокойно и размеренно задышал, шагая по бесконечному, залитому солнечным светом зеленому лугу.

Над кассой, на досках с ценниками, были старательно нарисованы снежинки, смешные оленьи морды и заснеженные еловые лапы. Засмотревшись на по-детски милые и чуть неуклюжие рисунки, она забыла, какой кофе хотела купить, и чуть зависла, разглядывая названия. Так ни на чем не остановилась и разрешила кассирше выбрать напиток на ее усмотрение. Бойкая девица в туго завязанном форменном фартуке порекомендовала вкус сезона — имбирный латте. Пусть будет имбирный латте! Самая большая чашка! Имбирный латте в декабре — что может быть банальнее? Но сегодня любая банальность была подобна чуду.

Улыбаясь без особых причин, вдыхая аппетитный кофейный запах, наполнявший просторное заведение, она отошла к стойке, где еще несколько человек выстроились в ожидании своего заказа, и глянула в окно. За стеклом была по-киношному расцвеченная гирляндами Москва, украшенные огромными бутафорскими елочными игрушками фонари, мерцающие в утреннем свете вымытые витрины. Рождественский заяц с непропорционально огромной головой раздавал прохожим на площади флаеры, наверняка сулящие невероятные праздничные скидки. И этот смешной мохнатый уродец, скользящий на схваченном льдом тротуаре, и спешащие куда-то люди, и тающий в вышине белоснежный след от самолета — все эти обычные вещи вселяли в нее необъяснимую радость. Хрусткий морозный воздух пах арбузами, и даже собственное лицо, проступающее прозрачным