жить без мужа, и не хочу никакого другого, кроме тебя. Я подумала, ну и пусть стану «обратившейся», зато у нас снова будет семья, если только Вероника по-настоящему устойчива к черному спектру.

— Ты это серьезно? — Максим не поверил ей.

— Да, вполне, — Маша отвернулась и посмотрела на садящийся за горизонт краснеющий солнечный диск. — Завтра будет ветрено.

— А ну-ка, идем, проверим, — Максим взял дочь за руку и потянул к машинам, над которыми висел работающий «гаситель». — Все нормально, у нас эксперимент, — отреагировал он на встрепенувшихся автоматчиков.

Когда он почувствовал влияние «гасителя», остановился.

— Вероника, я сейчас на мгновение посмотрю тебе в глаза, ничего не бойся, потому что мы под защитой, — Максим взял дочь за плечи. — Готова?

— Максим, не надо! — выкрикнула Маша.

— Готова, — ответила дочь.

Отец быстро провел взглядом по лицу дочери, ни на мгновение не остановив его. В тот момент, когда они встретились, он ощутил кратковременный импульс, передавшийся ему от Вероники, одновременно похожий на прочищающий мозг нашатырь и взрыв изумрудного пара. Он испугался, что эта сила ушла от него и вернулась, отразившись от сознания дочери. Однако Вероника стояла немного ошарашенная, но совсем не напуганная.

— Папа, я видела красный свет, — сообщила она с придыханием.

— Ты не испугалась? — Маша обняла дочь и заглянула ей в глаза. — Экспериментаторы хреновы.

— Мам, нет, совсем не страшно было. У папки там красиво, вот как сейчас, — она показала рукой на алеющий закат. — А ты что видел?

— А я увидел зеленый пар и нашатырь. Он как будто привел меня в чувство, — Максим отмотал время вспять, чтобы в памяти воспроизвести ощущения. — Пробуждение. Вот на что это было похоже.

— Вы теперь оба меня пугаете, — призналась Маша. — Вероничка, ты там особо не болтай в школе, что можешь вот так смотреть папке в глаза, а то будут дразнить оборотнем.

— Ладно, не буду, — пообещала дочь и отвлеклась на созерцание куклы.

— В странное время живем, — резюмировал Максим. — Оборотни, ретрансляторы, спектры… Как в сказке. Дед как?

— Нормально. На погоду иногда жалуется, что плечо ноет, а так скачет, как молодой.

— Привет ему.

— Передам. Будет рад.

Они поболтали еще с полчаса обо всем и разошлись. От встречи остался более теплый осадок, чем в прошлый раз. К тому же Максима впечатлили способности дочери. Это было что-то новенькое. Человеческая природа искала способы подстроиться под изменившуюся действительность, и находила.

Они с Макаром не стали отправляться домой в ночь. А утром их посадили на чадящий драндулет, в кузове которого лежали несколько цинков с патронами, гранаты и даже один РПГ с тремя кумулятивными зарядами. Машина довезла их до поселка, чему они были несказанно рады. Тащить на себе десятки килограммов веса совсем не хотелось. Подобный щедрый знак внимания следовало воспринимать как аванс за выполнение задания.

Толик и Кайрат, оставшиеся на хозяйстве, перепугались, когда возле их дома остановилась машина, и заняли огневые позиции на чердаке.

— Все нормально! — выкрикнул Максим, предвидя подобную реакцию. — Это мы!

Бойцы из общины уважительно рассматривали огород и сад, поддерживаемые в идеальном состоянии, пока их бывшие коллеги разгружали боеприпасы. Им было, что рассказать дома, и, наверняка, этот рассказ мог снизить градус недоверия к Максиму и его товарищам. На прощание бойцов покормили тушеной кабанятиной, подарили три больших тыквы, выращенных на огороде, и бутылку виски, найденную в подвале одного из магазинов, чем здорово растрогали суровых мужиков.

После того, как они уехали, Максим посвятил в детали предстоящей операции Толика и Кайрата.

— Отвык я что-то ночевать на улице, — признался Толик и поежился, живо представив ночевку в палатке. — Размяк.

— Я понимаю, все мы тут принцессами стали, сам не хочу никуда идти, но надо, — Максим решил, что Толик согласится, как всегда вначале побурчав.

— Кому надо, Макс? — неожиданно резко спросил он.

Максим опешил.

— Нам надо. Миролюб в опасности.

— Меня с Миролюбом больше ничего не связывает. Тебя — да: жена, ребенок.

— Толик, это какая-то глупая позиция — думать, что проблемы между нашей общиной и той, которая творит все, что ей вздумается, нас не затронут. В случае войны нас сметут и не заметят, — Максим понимал, что преувеличивает проблему, и потому чувствовал, что его слова звучат неубедительно.

— В зону не пойду, — отрезал Толик. — Помогу только на дороге. Надо вернуться пораньше, дров запасти, угля, может быть, погреб утеплить, чтобы не как в прошлую зиму всё померзло. Я еще хотел помпу ручную сделать для скважины, чтобы не бегать с ведрами к реке и не топить снег зимой.

— Хозяйственный ты наш, — Максим стукнул рукой по столу. — Кто еще не хочет идти?

— Я, — ответил Кайрат. — Не хочу, чтобы мне выжгло мозги окончательно. Хотелось бы остановиться на этом этапе.

— Понятно, — Максим перевел взгляд на Макара. — А ты, Брут?

— Я с тобой.

— Спасибо. Вот мы и определились, кто в нашей семье будет выполнять мужскую, а кто женскую роль, — съязвил Максим.

Толик цыкнул и поднял глаза к потолку. Кайрат молчком вышел из дома.

Через два дня отряд из четырех человек, экипировавшись по максимуму, отправился вдоль дороги к зоне своей ответственности. Даже взяв патронов с запасом, осталось еще довольно много. Максим пересчитал и записал весь остаток на бумагу.

— Это нам на пару лет охотиться, — предупредил он товарищей от бездумной траты боеприпасов.

Деревья только начинали подергиваться первой желтизной. Воздух тоже приобрел какой-то желтоватый оттенок, и замер в дремотном состоянии перед началом перемен. Искрясь на солнце, летела паутина, и иногда прилипала к лицу. Грачи собирались в шумные стаи, ставя молодое поколение на крыло. На юг устремились клинья журавлей и уток. Жирные суслики замирали в вертикальной стойке у своих норок, и при первых признаках опасности «затекали» в них, сверкая блестящей шерсткой.

Человеческое противостояние на фоне цикличных процессов, происходящих в природе, казалось инородным, не вовлеченным в круговорот обязательных событий. С какой радостью Максим сейчас лег бы в траву и наблюдал за полетом птиц, погрузившись в легкое забытье, в состоянии которого можно было почувствовать себя в гармонии с окружающим миром. Все портили мысли о предстоящем задании. Почему Бог вместе с разумом дал людям столько искушений? Зачем человеку власть над всем, до чего он способен дотянуться? Гипотетически, если бы на другую планету высадились люди и встретили на ней существ умнее себя, живущих по законам некоей равноправной справедливости, и если бы аборигены совершили ошибку, приняв визитеров за подобных себе, то прежним порядкам на такой планете существовать осталось бы недолго.

— В последнее время мне кажется, что я все больше склоняюсь на сторону