Во время антракта маэстро ушёл.

Может потому, что у него были какие-то дела или встречи с прекрасными патрицианками, а может потому, что Дамиана резко выдернула свою ладонь из его руки, когда он хотел ей помочь подняться из кресла.

Она одарила его тяжёлым взглядом и быстро натянула перчатки, чтобы не было видно отметин на ладонях, которые оставили её ногти. Миа бы с радостью сослалась на дурноту и вообще ушла куда глаза глядят, если бы не понимание того, что убийцу нужно обязательно найти. Потому что смотреть на маэстро, стоять рядом с ним, слышать его голос после всего, что она увидела, ей было просто невыносимо.

За что ей это наказание? Почему она видит и чувствует всё это? Эту проклятую Веронику и то, как безумно и безоглядно маэстро был в неё влюблён! И был ли? Или всё ещё влюблён? Эти воспоминания, его рисунки…

Дамиана ненавидела её теперь всеми фибрами своей души. И лучше пусть маэстро и близко к ней не подходит! Снова испытать то, что она только что чувствовала — второй раз она этого не выдержит.

Может поэтому Светлейшая и посылает ей эти видения, когда он рядом? Потому что он всё ещё помнит эту Веронику и любит её? И его страдания постоянно тревожат тонкую ткань мира…

«Когда ты страдаешь сам, страдания других людей тебя успокаивают…»

Да чтоб вам пропасть!

Синьор Лоренцо предложил ей пройтись, и она согласилась, выпила немного вина и пошла с ним посмотреть театр. Они останавливались то тут, том, чтобы переброситься приветственными фразами с очередной парой, и все с любопытством разглядывали избранницу старшего Скалигера.

«Как скоро вас можно будет поздравить официально?»

Какой-то усач во фраке многозначительно спросил это чересчур громким шёпотом, и Миа поняла — не только монна Риччи считает её невестой синьора Лоренцо. Именно эту новость сегодня обсуждает весь театр. Никакая она больше ни загадочная гостья, как говорил маэстро.

Она собиралась спросить синьора Лоренцо, как так вышло, что ни у кого уже нет сомнений в том, кто она такая, но плавный изгиб коридора вывел их прямо к группе людей, среди которых Миа без труда узнала прекрасную альбицийскую жемчужину. Беатриче Ногарола стояла рядом с маэстро, и чуть склонив голову, внимательно слушала то, о чём он говорил. И её рука, в розовой кружевной перчатке, лежала на сгибе его локтя. Рядом с ними стояли две пожилые дамы и девочка-подросток. И одного взгляда на то, как близко друг к другу стоят маэстро и Беатриче, было достаточно, чтобы всё понять.

Пара фальшивых улыбок, поклоны, обычные по случаю фразы о закрытии сезона…

Их представили друг другу. Прекрасная Беатриче произнесла пару милых комплиментов, но Дамиана их даже не расслышала. Она смотрела на маэстро, а он на неё. И рука прекрасной Беатриче была красноречивее тысячи слов.

Если бы можно было убежать прямо сейчас — она бы убежала. Но гордость не позволила. И вместо бегства Дамиана лишь улыбнулась синьору Лоренцо, так мило, как только смогла, стараясь ничем не выдать того, что происходило в её душе. А внутри всё смешалось: ревность, обида и злость. Они не давали дышать, сковывали лицо в застывшей гримасе милой улыбки. И когда прозвонили колокольчики, приглашая зрителей занять свои места, Дамиана вздохнула с облегчением.

А едва они вошли в ложу, обернулась и произнесла, может быть даже излишне резко:

— Я согласна на ваше предложение, синьор Лоренцо. Но… с одним условием. Вы женитесь на мне сразу. Я не буду вашей любовницей или содержанкой. Только так.

Синьор Лоренцо прищурился, глядя в её глаза и спросил:

— С чего вдруг такое внезапное решение?

— Это платье, театр, — она провела пальцами по меховому манто, — ангельский мех и бриллианты. Вы правы — этот город может быть моим. Но только не в роли содержанки, которую будут прятать запертой в каком-нибудь поместье, желая получить от неё наследника. «Полюбить, так королеву, проиграть так миллион». Всё или ничего, синьор Лоренцо. Если вы согласны, то и я тоже.

— Надо же, какой деловой подход, монна Росси! А если вы не сможете родить мне наследника?

— Если я не смогу родить вам наследника, что же, наверное, такая у вас судьба, синьор Лоренцо. И тут видимо воля Светлейшей, — жёстко отрезала Дамиана. — Но зато у вас будет молодая жена, на которую так пялится весь этот треклятый театр! И ваша старость не будет такой одинокой.

— О, Мадонна, Святая Дева! — криво усмехнулся Лоренцо. — Да вы ещё циничнее меня!

— Супруги должны подходить друг другу, чтобы брак был счастливым, — пожала она плечами.

— Мне это даже нравится. Ваша смелость, монна Росси. И ваша наглость. Люблю, когда женщина знает, чего хочет. Вот только не надейтесь, что я быстро умру, а вы станете богатой вдовой. Скалигеры живут долго, — он снова посмотрел на неё и снова усмехнулся, как будто заранее знал, что всё так и будет.

А затем взял её за руку и поцеловал, добавив тихо и всё ещё усмехаясь:

— Но я согласен на ваше предложение, монна Росси. А теперь вернёмся к опере.

Вот она и стала невестой синьора Лоренцо.

Дамиана Винченца делла Скала.

Почему бы и нет?

Вот только почему в душе нет никакого триумфа? Почему ей так горько сейчас, что хочется лишь разрыдаться?

Она попросила синьора Лоренцо поменяться с ней креслами, чтобы смотреть на сцену с более удобного места. Так она будет далеко от маэстро, а лучше бы и ещё дальше!

Когда маэстро вернулся, по его лицу, ставшему внезапно отчуждённо-надменным, Миа увидела, что он всё понял.

Но так будет лучше. Для всех.

— Вижу с твоей помощью Лоренцо, монна Росси скоро полюбит оперу, — произнёс маэстро холодно и сед поодаль.

Весь второй акт она пыталась не думать о нём. Она рассматривала ложи синьоров, надеясь узнать патрицианку из своих видений, она пыталась следить за страданиями графини и её возлюбленного, но всё время ощущала, как маэстро то и дело смотрит на неё и не могла найти себе места.

Ей казалось, что и весь театр наблюдает только за их ложей. Липкие холодные взгляды со всех сторон будто щупальца огромного осьминога оплетали всё пространство вокруг… И когда несчастная графиня прощалась со своим возлюбленным, отправляя его в дальнее путешествие, Миа закрыла глаза пытаясь снова воззвать к Светлейшей. Покончить быстрее со всем этим и уйти!

Она собрала все свои силы, всю свою злость, сплела пальцы и закрыла глаза, заставляя мир меняться.

О, Серениссима! Убийца? Кто она? Кто эта женщина?! Если она здесь — покажи мне её!

…играет музыка, повсюду красный бархат…

Театр полон зрителей и в полумраке вида лишь фигура женщины, стоящей где-то за сценой. Её немного прикрывает портьера и поверх зелёного платья наброшен длинный тёмный плащ. На её лице карнавальная маска альбицийской дамы — золотое лицо, обрамлённое фальшивыми локонами.