Маэстро вернулся к вечеру, как раз когда монна Риччи уже уходила, а служанка закончила укладывать волосы Дамианы. Она слышала, как маэстро говорил с экономкой, потом видимо ушёл переодеваться, вернулся через какое-то время, а Дамиана места себе не находила от волнения. Бродила по комнате туда-сюда пытаясь успокоиться, но не знала куда деть руки. В этом платье она казалась себе какой-то слишком голой. Беззащитной.

Цверрские женщины не зря вешают себе на грудь так много бус, и тюрбан носят на голове и бёдра повязывают платком. Когда на тебе столько всего, мужчина не смотрит на тебя, представляя совершенно голой. А в этом платье и представлять не надо!

Она знала, что сейчас маэстро на неё посмотрит и оценит её наряд и, кажется этой оценки она боялась больше всего на свете!

С чего бы это?

И она не знала, чего хочет больше: чтобы этот наряд ему понравился или показался просто обычным платьем, достаточным для похода в театр. Поэтому, когда маэстро постучал в дверь, и спросил, можно ли войти, она провела руками по переливающейся ткани, спрятала руки за спину и так и осталась стоять у зеркала, не зная, что делать дальше.

О-ля-ля! Дамиана Росси не может подобрать слов! Ну же, не будь дурой и каракатицей! Ни-че-го не произошло! Он патриций, ты цверра… Он патриций, ты гадалка… Он патриций, ты никто… Это просто работа… Просто работа, Дамиана… За которую тебе заплатили шестьсот дукатов.

— В-входите, — наконец выдавила она из себя, вдохнула поглубже, вздёрнула подбородок, и снова провела руками по платью, чувствуя, как пальцы предательски дрожат, а сердце колотится в груди, как сумасшедшее.

Маэстро вошёл с каким-то свёртком в одной руке и тростью, висящей на запястье другой, и, закрыв за собой дверь, остановился. Ей показалось, он как будто что-то забыл, потому что, посмотрел на неё и тут же отвёл взгляд, и принялся озираться, словно что-то искал.

— Добрый день, монна Росси, — буркнул обыденно, подошёл к креслу и положил на него какой-то свёрток.

Маэстро уже был одет в приличествующий случаю фрак, идеальную рубашку и галстук, и раньше бы она назвала его наряд раздражающе элегантным. Но сейчас, глядя на его профиль, она вдруг так некстати подумала, что маэстро красивый мужчина. И будь она проклята, если это то, о чём она должна думать сейчас!

— Ну что, вы готовы, монна Росси? — спросил маэстро, всё ещё не глядя на неё и не спеша развернул свёрток.

— Как видите! — она развела руками и даже разозлилась от того, что маэстро был занят этим чёртовым свёртком.

Она-то думала, что он заметит её наряд!

Но маэстро глянул через плечо, вскользь и тут же снова отвёл взгляд, как будто там и смотреть было не на что.

Ну вот, Дамиана, а ты боялась произвести слишком сильное впечатление на этот бессердечный кусок льда! Ну и ладно. Ну и хорошо. Ну и плевать. И вообще…

Миа вдохнула и, придав лицу выражение безразличия, какое только смогла, порывисто натянула длинные перчатки, полагающиеся к платью, взяла веер и подошла к креслу.

— О! А это что за ангельский мех? — воскликнула она, глядя на разложенную на кресле белую накидку.

— Это — манто из горностая, — произнёс маэстро выпрямляясь и снова не глядя на Дамиану. — В театр принято надевать меха, монна Росси, поэтому я одолжил его у тёти Перуджио. Так что постарайтесь не заляпать его соусом. Не стоит расстраивать столетнюю тётю.

Маэстро усмехнулся, достал из внутреннего кармана бархатный футляр и открыл. На атласной подкладке лежало ожерелье. И Миа даже застыла, глядя на него. Прозрачные камни, оправленные в золото, блестели и переливались, и сколько оно стоит она не смогла даже предположить. И под впечатлением от увиденного, все обиды на маэстро испарились из головы в то же мгновенье.

— Повернитесь, — произнёс маэстро явно довольный её реакцией и удивлением.

— О, Светлейшая, — пробормотала Миа, послушно поворачиваясь к маэстро спиной, и глядя в зеркало на своё отражение.

Руки маэстро ловко застегнули ожерелье на шее и теперь из зеркала на Дамиану смотрела вовсе не лавочница Миа Росси с рива дель Карбон.

Дамиана Росси не носит меха и бриллианты…

— Ну вот, теперь вы самая настоящая синьора, — произнёс маэстро тихо, склонившись к её уху, и их взгляды в зеркале пересеклись.

Он стоял прямо за её спиной, так что она чувствовала голыми плечами его дыхание и тепло его тела. И от этого тихого голоса и этого тёмного взгляда, сразу стало невыносимо жарко, сердце забилось где-то в горле и внутри всё сжалось в каком-то сладком предвкушении…

…чего?

Пальцы маэстро не спеша провели по ожерелью и медленно скользнули вниз по её плечам, едва касаясь кожи и словно не желая разрывать это прикосновение. И от участившегося дыхания, бриллианты у Дамианы на шее вспыхнули тысячей искр.

Они с маэстро смотрели друг на друга сквозь зеркало, которое стало прозрачнее и светлее от их взглядов, и оно как будто связало их невидимой нитью, не давая отпустить друг друга. И его потемневший взгляд, и это лёгкое прикосновение пальцев, и тишина, повисшая между ними, ударили в голову хмелем, заставив ноги ослабеть и губы дрогнуть, приоткрывшись. И всё, что ей нужно было в это мгновенье, чтобы его ладони просто прижались к её плечам и… больше не отпускали.

О, Серениссима! Да она спятила совсем!

Миа судорожно накрыла ожерелье ладонью и хрипло спросила, гася этот жаркий взгляд:

— Оно… стоит, наверное… я даже не знаю сколько! Наверное… десять тысяч дукатов!

— Триста тысяч дукатов, если точнее, — шепнул маэстро с усмешкой.

— Сколько?! — Дамиана развернулась, обдав его шлейфом своей юбки и голос у неё сорвался. — О, Серениссима! Снимайте его сейчас же! Снимайте! А если я его потеряю? Или… его украдут?! Я… Я не могу его надеть!

— Ещё как можете, — маэстро накинул ей на плечи манто из горностая и ловким движением завязал ленты прямо под подбородком. — Вы идёте в театр монна Росси, как моя гостья… Как моя загадочная гостья, над личностью которой будет ломать голову вся Альбиция. Вы будете сидеть между мной и Лоренцо, и поверьте, весь театр будет смотреть только на вас. Каждая женщина захочет посетить нашу ложу и оставить на вас клеймо своего мнения. А нам ведь это и нужно, верно? Чтобы вы могли всех их рассмотреть. Так что вы должны выглядеть потрясающей, монна Росси, — он подал ей согнутую в локте руку и добавил чуть тише, немного склонив голову: — И вы потрясающе выглядите, Дамиана, чтоб мне пропасть.

Она нервно рассмеялась, снова схватилась за ожерелье, спрятанное под мехом, и вцепилась пальцами в его локоть.

— Но не обольщайтесь, монна Росси, бриллианты тоже тётины, так что не уроните их в канал, — усмехнулся маэстро.

— Я буду беречь их, как святые мощи! — горячо воскликнула Дамиана. — И снять их с меня смогут только вместе с головой.