— Каша? Не задавай вопросов, на которые не хочешь получить ответы.

Нюхач с трудом проглотил, каша вдруг на вкус стала еще хуже.

На языке у него крутился вопрос, не видел ли этот старик Марысю. Он не решился его озвучить, без знания местных реалий лучше не рисковать. Он предпочитал полагаться на свое цифровое шестое чувство. Как поест, у него появятся силы идти по следу.

— Я думал, что Элиминация — это смерть, — вместо этого сказал он. — Что те оранжевые фургоны отвозят людей на казнь.

— Я тоже так когда-то думал. Все так думали, все, кто через это прошел. Меня зовут Еремия.

— Харпад. — Он пожал протянутую руку и вернулся к еде. — Почему ты хочешь мне помочь?

— Я уже говорил, что мне нечего делать. Без работы нет смысла жизни. Дословно. Ступор.

У Харпада возникло непреодолимое ощущение, что все тайком наблюдают за ним, словно знают, зачем он сюда пришел.

— Ну, тогда расскажи мне, что я должен знать, — сказал он между ложками каши.

— Обычно я рассказываю на примерах.

— Можно краткую версию.

Еремия не обиделся. Присел на трубе рядом.

— Я оказался тут в фиолетовом году…

— Ты говорил, что тут уже двадцать лет.

— Может, двадцать два… — Еремия почесал голову. — Знаешь, здесь трудно считать время. Нет ни дня, ни ночи, только циклы. А когда не работаешь, то и это исчезает. Вокруг полумрак. Нет нужды считать. Правда, есть и те, кто точно все считает. Они записывают смену цветов года, что рассказывают новенькие. Но, знаешь, мало кого это волнует. Фиолетовый был снова два года тому назад. А может, три? Цвета повторяются. Я не знаю почему. Я работал, очередность работы и отдыха давала мне какое-то внутреннее спокойствие. Уже год как не работаю. Может, и полтора. Я не знаю, не считаю, тут понятие «год» ничего не значит. Те вон там, посмотри, — он указал головой на сидящих под противоположной стеной, — они тоже не работают. Сидят и ждут, когда пройдет следующая секунда, минута жизни. Они не представляют, что с ними делать. Я для себя подобного не хочу, поэтому помогаю новеньким. Это не любезность, благодарить не надо. Я делаю это для себя, чтобы иметь какое-то занятие.

— Ты не думал сбежать отсюда?

Еремия начал смеяться. Он хлопал по жилистому бедру, словно услышал хорошую шутку.

— Сбежать… Просто здорово!

— Ты правда никогда не думал об этом?

— Ох, парень… — Он покачал головой. Он казался расстроенным. — Ох, парень…

Харпад пожал плечами. Проглотил остатки каши и оглянулся в поисках мусорного бака.

— Кинь куда-нибудь, — Еремия с облегчением оставил предыдущую тему. — Или съешь. Оно съедобное, хотя и невкусное. Лучше выкинь. Крысопсы не побрезгуют.

— Крысопсы? — заинтересовался Харпад.

— Те маленькие падальщики.

— Знаю, видел их. Я их назвал точно так же.

— Все их так называют, если не считать тех, кто только ругается.

— Так как здесь все устроено? — Харпад кинул посуду на землю. — Это… — он обвел рукой вокруг.

— Межуровень. Так мы это называем.

— Знаю… Хотя не знаю, откуда знаю.

— Это же естественное название. Я уже и не помню, как выглядит небо.

— Я тоже, — признался Харпад. — Я не жил до Перемен.

— До чего?

— До Перемен. Когда перебрались с Земли на Кольцо Варшава. И на другие кольца. Иначе мы бы не выжили. Девяносто лет назад, в первый белый год. Ты не учил этого в школе?

— Не знаю, о чем ты говоришь. Я простой человек. Родился в Варшаве и не был хорош в истории. Зачем заморачивать голову делами прошлых лет, которых нельзя изменить? — Еремия наморщил лоб. — Наверное, поэтому я так быстро сюда попал. И этого я тоже не изменю.

— Тебе неинтересны новости сверху? Что там произошло?

— А что мне до этого? Кто стал мэром? Кто знаменит? Кто богат? Это не имеет значения даже Наверху, не то что здесь. Тут простые правила. У тебя есть еда и питье. И одежда, если старая совсем износится. Даже если не износится, все равно будет. Был тут один псих год назад… или два. Четыреста циклов назад. Нажимал на кнопку, а компилятор выдавал новый комбинезон. Не знаю, зачем он это делал. Может, ждал другого цвета? После двадцатого люди его остановили. Тут все даром, разве что хочешь поесть чего-то на заказ, — он посмотрел в сторону гриля. — Не рекомендую крысопсов, они едят все и не сдыхают от токсинов, они в них накапливаются. Сегодня я видел подвавельскую колбасу за пять сотен. Бывают потроха и пельмени. Но у меня нет денег, я жру кашу из компа. Размышляешь, как здесь получше устроиться, да?

Харпад кивнул, хотя он хотел только найти Марысю и выйти на поверхность так быстро, как получится. Он не собирался проводить в Межуровне ни минуты дольше, чем будет нужно.

— Куда идут дети? — спросил он.

Еремия посмотрел на мальчиков, играющих в мяч.

— Они свободны, — сказал старик. — Закончили работу.

— Они работают? Дети?

— Ну да. Там, где они работают, нужны маленькие ручки. Работа — это привилегия.

Харпад не понял.

— Он идет! — раздался голос.

С противоположной стороны приближался заросший отшельник в разорванном комбинезоне. В руках он держал трубу, на конце которой развевалась серо-голубая тряпка.

— Терпеливо ждите, ибо я знаю, он придет!

Харпад проводил мужчину глазами.

— Культ Проводника, — пояснил Еремия. — Некоторые верят, что придет Проводник, который откроет Стык и выпустит людей Наверх. Наивные.

— Вера творит чудеса.

— Посмотри на него, — Еремия указал на мужчину. — Это не вера, это безумие.

Еремия внезапно отшатнулся. Он отвернулся, демонстративно теряя интерес к собеседнику. Как из-под земли появились два лысых амбала. Они были одеты в такие же комбинезоны, но только обвешанные цепями и кабелями в цветной изоляции. Им не нужно было ничего говорить, достаточно, что один схватил Харпада под локоть и толкнул вперед.

* * *

— Еще нет… еще пару минуток…

Мама вытащила Марысю из кровати. Обычно она жаловалась, что из-за нее опоздает на работу, но сейчас превзошла себя. Она буквально стягивала ее с кровати. Сейчас тянула ее за руку в ванную.

— Мама…

Пижама волоклась по ковру. Мама уже тащила ее за обе руки.

— Еще темно… — Марыся смогла разлепить один глаз. — У меня был кошмар про ночной базар. Это не считается, что я спала… Это был кошмар… Дай мне минутку, мамочка, минутку…

Мама была неумолима. Она протащила ее мимо ванной и затянула в гостиную. И даже дальше.