Так. Мой выход.

– Вы что, с ума сошли? Я – Мария Ивановна Храмова, хозяйка рудника! Какие руки!?

Мордовороты расплылись в улыбках.

– Простите, барыня, не признали. Только вас и ждем… лошадку позвольте?

Один ловко перехватил мою лошадь под уздцы. Скотина косилась лиловым глазом, но не дергалась.

Второй так и продолжал держать под прицелом мою охрану.

– Опустите оружие! – возмутилась я. – Вконец охамели?!

Ругательства ничего не дали. Лошадь повели под уздцы к домику управляющего. А там на пороге стоял и паскудно ухмылялся мой несостоявшийся жених.

– Мария Ивановна. Как я рад вас видеть!

– Сергей Владимирович. Вы еще живы? Какая неожиданность!

Моя улыбка по гадостности могла сравниться только с улыбкой разговевшегося маньяка. Который лет двадцать сдерживался.

Такого приема Демидов не ожидал, и ухмылка его слегка увяла.

– Я надеялся, что судьба еще пошлет нам встречу.

– Да, хорошо она послала, качественно и далеко, – я продолжала улыбаться. – А где мой управляющий?

– Здесь, конечно. Не буду же я своих людей увечить и калечить?

– А с какого перепуга мои люди вашими стали?

– Ну, Мария Ивановна…

И столько укоризны! Столько возмущения…

Вот как ребеночку объяснять, что это один пальчик, это второй пальчик, а всего их пять, чего уж проще!

Я даже головой покачала.

– Сергей Владимирович, я бы в вашем положении не на девушек заглядывалась, а на червячков.

– Червячков?..

– И гробик присматривала поуютнее.

Демидов намек понял, и глаза его сверкнули злобой.

– Я еще вас переживу, Мария Ивановна.

Ответом ему была безмятежная улыбка.

– Поспорим?

Руки у мужчины сжались в кулаки. Эх, был бы у него наган, как у меня, – точно бы пристрелил. Или хоть попробовал.

Да вот беда – нельзя. Трупы не размножаются. А детей-то хочется. И не только детей, похоже.

– Ладно, – поменяла я тон. – Пошутили, и хватит. Теперь о серьезном. Сергей Владимирович, так кто вас настолько не любит, что так подставил?

Демидов аж рот открыл.

– Откуда вы знаете?

– Письмо возьмите. От его высокопревосходительства Благовещенского, Александра Викторовича.

Я кое-как сползла с лошади и вытащила из кармана платья письмо. Вручила его Демидову, и пока тот бараном смотрел на конверт, обошла его, как мебель. Кивнула управляющему.

– Что скажете, Иван Федорович?

Управляющий даже сразу и с ответом не нашелся. Чего бы он ни ожидал от своих действий, сделала я явно что-то не то.

– В-ваше… Мария Ивановна?

– Мое, а то ж. У вас найдется чашка кофе?

Управляющий поцеловал мне руку и повел в дом. Кажется мне – или его глаза одобрительно блеснули?

* * *

Когда Демидов вошел в дом, мы уже пили кофе. Я с сахаром и сливками, управляющий – простой черный, кто как привык.

– Иван Федорович, так что там с каверной?

– Сергей Владимирович приказал…

– Насчет медного изумруда – тоже вранье?

– Нет, что вы! Чистая правда, Мария Ивановна. Да такое месторождение богатое!

– Вот видите, дела уже не так плохи. И взрыва не было?

– Не было, госпожа.

– Просто замечательно. Надеюсь, Сергей Владимирович не поскромничал, когда оплачивал письмо?

Управляющий настороженно посмотрел на меня, потом разглядел в моих глазах веселые искорки и расслабился.

– Никак нет, барыня. Не поскромничал.

Я улыбнулась во всю ширь.

– Ну, будем считать, пятьдесят процентов от премии он вам выплатил. Остальные за мной будут.

Управляющий поймал мою руку и поцеловал.

– Премного благодарен, Мария Ивановна.

Умничка.

Все он правильно понял. И я тоже все поняла правильно. А за верную службу и отблагодарить не грех.

Демидов смотрел на это злыми глазами. А потом направился к столу.

– Поухаживайте за будущим мужем, Мария Ивановна. Налейте мне кофе.

– Сергей Владимирович, я решила уйти в монастырь, – фыркнула я. – Мужской. Банщицей.

Старая шуточка вызвала у мужчины очередной ступор. Я устроилась поудобнее, наплевав на все правила хорошего тона, и кивнула Демидову.

– Присаживайтесь, Сергей Владимирович, и рассказывайте.

Демидов действительно сел за стол, потом опомнился и разозлился. Положил на столешницу ладони, чуть приподнялся и уставился на меня немигающим змеиным взглядом. Да, раньше я бы его испугалась.

А сейчас…

Мной владело какое-то хмельное веселье. Как в компьютерной игрушке, когда проходишь уровни и рубишься с монстрами. Есть удар! И еще! А если помрешь – так сохраниться можно и начать все заново.

Здесь, правда, не сохранишься, но ощущения были примерно те же.

– Так кто вас скушать собрался, дорогой несостоявшийся супруг?

И я светски утащила с блюда вкуснющее безе. Крохотное, как раз сунуть в рот и не кусать, а то вечно с него крошки на платье сыплются.

Картинная поза Демидова прошла втуне. Я слишком наслаждалась пирожным. Обычно я себе такие радости обрезаю, и так фигуристая, но после долгой дороги, да плюс стресс…

Ладно!

Сладкое в малых дозах безвредно в любых количествах!

– Откуда вы знаете? – Демидов поневоле заинтересовался. Слишком уж я ему все шаблоны обломала. Что должна делать приличная жертва?

Плакать, умолять, бояться, страдать…

Из всего списка у меня было только страдание, и то по другому поводу. Попробуйте сами поездить на этих парнокопытных! Брр! Знаете, как пострадает ваш филей? Отбивная будет такая, что любому повару честь сделает!

– А чего тут знать? Подставили вас с бо-ольшим знанием дела, – махнула я рукой. – Или вы меня сейчас будете уверять, что лично прирезали Ирэну Благовещенскую?

– Не буду, – согласился Демидов. – Об этом только вы догадались?

– Генерал-губернатор тоже догадался бы, но слишком уж он дочку любил, – махнула я рукой. – Ему ярость мозги застит. Поймаю, кричит, повешу на осине. Или на березе.

– Мария Ивановна, а в чем состоит разница? – заинтересовался управляющий.

– Береза эстетичнее смотрится, – безмятежно пояснила я. – Я бы сказала – утонченнее. На белом фоне синее лицо с вываленным красным языком… сюрреализм!