технического обслуживания. Мосты не ремонтируются. Высокоскоростные шоссе продают частным владельцам. Зоны отдыха завалены мусором. Чувство гражданской гордости исчезло. Так же как и способность мечтать о чем-то большем.

Среда, в которой мы живем, отчасти продукт бесчисленных индивидуальных действий и вмешательств. Не следует преуменьшать значимость таких действий и их способности в совокупности влиять на наше качество жизни. Когда я иду пешком по городу, большому или малому, то безжалостно-критически рассматриваю каждое здание, мимо которого прохожу. Когда я вижу банальные многоквартирные дома, школы или здания почты, я не могу не задаваться вопросом: каким бы могло быть это здание? Или другим: как это можно улучшить? Когда мы приезжаем в Венецию, Рим, Дубровник, то наслаждаемся каждым моментом. Связность, взаимодействие воды и зданий, богатство деталей, общая красота в целом. Мы смотрим на эти места, как будто их построил не человек, а какой-то другой биологический вид, который откуда-то знал, как сочетать амбиции, изобретательность, вкус, согласованность и дисциплину, и был способен сохранять эти качества на протяжении времени. Кто были эти существа – и что с ними случилось? Города, которые нам больше всего нравятся – такие как Амстердам, Сан-Франциско и Лондон, – заимствовали кое-что у этого исчезнувшего вида. Чем более современны наши города, тем более они неряшливы: Хьюстон, Даллас, новые города Китая.

Некоторые из тех, кого удручает такое положение дел, считают, что ответом будет перевести стрелки часов назад. Для них ностальгия – это не форма тоски, а настоящий генеральный план. Принц Чарльз, известный любитель оглядываться в прошлое, однажды спросил: «Почему бы нам не поучиться у эпохи Рена, этого уникального момента в нашей истории архитектуры, когда местная готика и классицизм слились в энергичный привлекательный стиль? Должны ли мы по-прежнему стремиться стать чахлой копией Манхэттена?» Его высказывания можно воспринимать с симпатией, можно даже разделять его архитектурные вкусы, но ностальгический подход не принимает во внимание как неприятные элементы городского прошлого (нечистоты, загрязнение воздуха, перенаселенность), так и достижения прошлого века, которые изменили города навсегда. К ним относятся демографический и экономический факторы (во всем мире огромный приток населения из сельской местности в города, и направление потока не скоро изменится в противоположную сторону) и влияние технологий (изобретение автомобиля и способность строить башни все большего размера).

Модель научного кампуса для суперколлайдера, 1993 г. Вашингтон отменил программу

Физическая реальность не единственное, что изменилось. Изменились идеи и отношение, которые могут быть такими же прочными, как сталь, и их гораздо труднее поколебать. Согласно одной из таких идей, рынок является единственным регулятором, который нам нужен. Если что-то происходит потому, что это было вызвано силами рынка, то результат по определению будет хорошим и даже естественным. Я часто вспоминаю слова Октавио Паса, сказанные по другому поводу, но которые в равной степени применимы к обществу в целом: «Рынок, слепой и глухой, не любит литературу… и не знает, как выбирать. Его цензура не носит идеологического характера – у него нет идей. Он знает все о ценах, но не знает ничего о ценности». По всей стране, несмотря на то что департаменты градостроительства, которые связаны с зонированием и планировкой города, ослаблены, влияние застройщиков только выросло. Бесконтрольное расходование земли, запущенность инфраструктуры, приватизация общественного пространства – все это проявления слепой веры в рынок.

С такой идеологией неразрывно связан уход общества от ответственности за то, что является для нас общим. Начиная с администрации Рейгана и при каждой последующей демократической или республиканской администрации общей тенденцией в США на федеральном, а также на местном уровне было стремление к сокращению управленческих структур и дискредитация налогообложения и регулирования как несправедливых и неразумных препятствий экономического роста. Чайная партия, возможно, сошла на нет как явная политическая сила, но умонастроения сохранились. Уровень налогообложения постоянно сокращается. В Калифорнии на протяжении десятилетий существовали налоговые ограничения, которые сделали невыносимой нагрузку, связанную с ответственностью штата за инфраструктуру и образование. Когда-то американцы были способны на великие свершения. В США последний период, связанный с большой заинтересованностью в общественном пространстве и в инфраструктуре в целом, начался при Франклине Рузвельте в 1930-х годах и закончился при Дуайте Эйзенхауэре в конце 1950-х. «Новый курс» привел к серьезным государственным капиталовложениям в благоустройство городов и национальной инфраструктуры – по всей стране строили мосты, дамбы и правительственные здания. Последний значимый всплеск активности был связан со строительством системы скоростных шоссе между штатами, начавшимся в 1950-х. Такого рода инвестиции с прицелом на будущее исчезли из общественного сознания в современной Америке.

Для того чтобы Соединенные Штаты восстановили свои возможности и амбиции, необходимы две вещи. Во-первых, следует признать проблему и изменить нашу точку зрения. Устранение недостатков, конечно, должно начинаться с политических изменений, с электората, который будет требовать создания и реализации программ по расширению инфраструктуры и инвестиций в среду обитания и ее обслуживание. Руководство – это один из необходимых элементов. Сколько раз мы видели, как новые администрации заявляют об обязательствах по поддержанию и развитию инфраструктуры, а потом оказывается, что все это было только ради красного словца? (Возможно, амбициозные планы администрации Байдена окажутся исключением, хотя кажется маловероятным, что они ознаменуют начало революционных изменений.) Во-вторых, необходимо также изменение точки зрения общества.

Я помню совершенно другое отношение к будущему – и это было не так давно. Во времена моей юности в Израиле мы очень любили каждую весну ездить в сельскую местность и собирать цветы. Мы привозили домой букеты нарциссов, маков, ирисов и цикламенов, и они украшали наши дома. К 1950-м годам сбор цветов привел к истощению флоры в Израиле, вплоть до того, что некоторые виды почти исчезли. На помощь пришли политические и образовательные инициативы со стороны руководства. Крупная кампания по информированию населения изменила мышление и поведение общества. Полевые цветы просто перестали собирать. Ландшафт был восстановлен. Это маленький пример изменения поведения, которого можно добиться при помощи убеждения.

Поэтому изменение точки зрения необходимо как предварительное условие. Второе, что нам требуется, – это возрожденная вера в обдуманное планирование. Большие планы, которые вынашиваются и замышляются где-то во властных слоях, оказывают огромное влияние на нашу жизнь. Конечно, они могут быть разрушительными. Но они также могут принести огромную пользу. Именно благодаря планированию появились наши национальные парки, наши большие городские парки и движение «За красивый город» (которое дало нам парки и пляжи Нью-Йорка, Чикаго, Сан-Франциско и Лос-Анджелеса). А отсутствие планирования может нанести такой же вред, как и плохое планирование. Тридцать лет назад, если бы мы посмотрели с