— Наставник Мо, я заказал машину, — сообщил Ли Идоу. — Хотите — прогуляемся пешком, не хотите — поедем на машине.

— Пусть водитель занимается своими делами, — решил Мо Янь. — А мы погуляем, осмотримся!

— Ну и отлично, — заключил Ли Идоу.

3

Мо Янь и Ли Идоу идут по Ослиной улице.

Она и впрямь вымощена позеленевшими от старости каменными плитами. Они омыты прошедшим ночью дождем, и из щелей между ними несет вонючим холодком. Вспомнив рассказы Ли Идоу, Мо Янь тут же интересуется:

— Здесь действительно неизвестно откуда появляется черный ослик?

— Так гласит предание, — отвечает Ли Идоу. — На самом деле никто его не видел.

— Должно быть, по этой улице бродят мириады ослиных душ.

— А вот это уже недалеко от истины. Этой улице по меньшей мере лет двести, и сколько здесь забито ослов, трудно даже представить.

— А сейчас сколько ослов могут забить ежедневно?

— Уж не меньше двадцати!

— Но откуда их столько берется?

— Раз бойни есть, чего переживать, откуда берутся ослы?

— Забивают столько ослов — и все мясо расходится?

— Бывает, даже не всем достается.

Навстречу попался человек крестьянской наружности с двумя упитанными черными ослами в поводу.

— Ослов продаешь, земляк? — подошел к нему Мо Янь.

Тот окинул Мо Яня холодным взглядом и, ни слова не говоря, бодро зашагал дальше.

— Хотите посмотреть, как режут ослов? — спросил Ли Идоу.

— Конечно хочу.

Они повернули за крестьянином. Дойдя до лавки с вывеской «Сунь. Торговля ослятиной», тот остановился и зычно крикнул:

— Ослы прибыли, хозяин!

Из лавки выскочил плешивый человек средних лет:

— Чего это только сейчас заявился, старина Цзинь?

— Да на пароме задержался.

Плешивый распахнул деревянные воротца рядом с лавкой:

— Давай заводи!

— Старина Сунь… — подступил к нему Ли Идоу.

Плешивый сначала даже отпрянул:

— Ух ты, брат, с утра пораньше на прогулку?

Ли Идоу указал на Мо Яня:

— Это знаменитый писатель из Пекина, Мо Янь, наставник Мо. Автор сценария к фильму «Красный гаолян».

— Да ладно тебе, Идоу, — смутился Мо Янь.

Плешивый смерил Мо Яня взглядом:

— Красный гаолян, говоришь? Знаем, знаем, вино из него гнать самое то!

— Наставник Мо хотел бы посмотреть, как ты режешь ослов.

Плешивый был явно растерян:

— Эта… Эта… Так ведь кровь летит во все стороны, как бы чего дурного на себя не принять…

— Ладно, не крути. Наставник Мо — гость секретаря горкома Ху, пишет статью о нашем Цзюго.

— А, так он журналист! Тогда поглядите, поглядите, — засуетился плешивый. — Всё реклама нашей скромной лавчонке будет.

Мо Янь с Ли Идоу последовали за ослами на задний двор. Плешивый кружил вокруг ослов, а те, явно напуганные, отворачивались и шарахались от него.

— Для ослов он владыка ада Ло-ван, — комментировал Ли Идоу.

— Никудышный у тебя сегодня товар, старина Цзинь! — заключил, наконец, плешивый.

— Губы нежные, шкура черная, бобовыми лепешками откармливал — какого еще рожна тебе надо? — расхваливал товар Цзинь.

— Лепешками, говоришь? Да эту парочку гормонами кормили, и дух от мяса будет никудышный!

— Откуда у меня, мать твою, этим гормонам взяться? — вспыхнул Цзинь. — Говори — берешь или нет? Не берешь, так я пошел. Торговцев ослятиной здесь пруд пруди!

— Не горячись, браток! Мы не первый год знаемся, и приводи ты хоть бумажных, я и их у тебя куплю и сожгу как жертву богу домашнего очага.

— Цену назови! — протянул руку Цзинь.

Плешивый протянул свою. Руки, скрытые рукавами, сомкнулись.

— Так у них, торговцев скотом, заведено, — прошептал Ли Идоу удивленному Мо Яню. — Всегда торгуются на пальцах.

Чего только не выражали лица торгующихся, ну просто актеры из театра пантомимы!

Мо Янь следил за ними с большим интересом.

— Всё, больше поднять не могу! — воскликнул плешивый, тряхнув рукой. — Больше ни медяка!

— Вот сколько! — тоже дернул рукой продавец.

Плешивый отвел свою:

— Я же сказал: больше ни медяка. Не продаешь — топай отсюда!

Продавец вздохнул:

— Эх, Плешивый Сунь, дружище, попадешь ты в ад, и изгложут тебя там, ублюдка этакого, до смерти дикие ослы!

— Сперва они тебя изгложут, ослопродавец ты этакий!

Продавец стал снимать с ослов упряжь. Сделка состоялась.

— Матушка Мань! — крикнул плешивый. — Налей-ка господину Цзиню чарочку.

Появилась женщина средних лет, с ног до головы заляпанная маслом, с большой белой чашкой вина в руке, и подала ее продавцу.

Тот принял чашку, но пить не стал, а воззрился на женщину:

— Вот, невестушка, привел сегодня пару черненьких. На какое-то время тебе этих двух чудных ослиных причиндалов поглодать хватит.

Та лишь сплюнула в его сторону:

— Этого добра вокруг богато, да вот до меня очередь поглодать не доходит. А твоей дома, видать, только их и подавай!

Старина Цзинь расхохотался и стал, шумно глотая, пить вино. Осушив чашку, он вернул ее хозяйке, обвязал вожжи вокруг пояса и громко заявил:

— После полудня зайду за деньгами, плешивый.

— Ступай по своим делам, — отвечал тот. — Да не забудь купить «денежку», чтобы засвидетельствовать вдовушке Цуй свое почтение.

— Эта давно уже завела себе хозяина, так что старый Цзинь не у дел. — С этими словами Цзинь широкой поступью зашагал на улицу.

Плешивый торопливо собрал нужные инструменты и приготовился.

— Вы с журналистом станьте вон там, брат, — обратился он к Ли Идоу. — А то как бы не замараться.

Мо Янь посмотрел на ослов: уже без упряжи, они жались в углу, даже не пытаясь убежать или кричать, и только дрожали всем телом.