озера пригодную для жизни землю, насыпав нанесенный ледниками песок, чтобы осушить оставшиеся после ледника болота. Я заглядываю за ограду зоопарка, а на набережной Лейк-Шор-Драйв в это время пробка. Каждая машина беззвучно изрыгает углекислый газ, который незримо просачивается в атмосферу, молекула за молекулой.

Послеполуденную тишину раздирает рев. Все вокруг замирают и оглядываются на львятник.

Альфа-самец с роскошной гривой мрачно возвышается на скале, словно диктатор на балконе, под которым стоит чернь. Чикаго — город футбольной команды Bears, «Медведи», хотя и странно, что моя любимая (и неизменно вызывающая раздражение) команда получила название животного, которое европейские поселенцы вытеснили из Иллинойса к 1870-м гг. Сегодня, однако, лев предъявляет свои права. Представитель саванных кошачьих, чей вид когда-то был широко распространен в Африке, Азии и на юге Европы, а теперь сократился до нескольких десятков тысяч в дикой природе, на сжимающихся островках саванн. Пока их участь остается неопределенной, многие тысячи мучаются в чистилище зоопарков. Крупные кошачьи кажутся чужеродными в мегаполисе Среднего Запада, но в ледниковую эпоху здесь жили американские львы и саблезубые тигры.

Своенравный лев — одно из множества млекопитающих в зоопарке Линкольн-Парка. Эти мохнатые существа — в масштабах 4,5 млрд лет истории Земли и миллионов существовавших за все это время видов — наши самые дорогие родственники. Каждый из них несет характерные приметы млекопитающих, складывавшиеся постепенно за последние 325 млн лет, начиная с того времени, когда те чешуйчатые зверюшки в каменноугольных болотах отделились от линии рептилий. Шерсть, большой мозг, великолепные слух и обоняние, набор из резцов, клыков, предкоренных и коренных, быстрый метаболизм, теплокровность, выкармливание детенышей молоком. У всех этих млекопитающих — включая нас — были предки, пережившие массовые вымирания, скрывавшиеся в тени динозавров, повидавшие и астероид, и ледник.

Мы с женой Анной идем мимо клеток и вольеров, и перед нами разворачивается история эволюции млекопитающих — прошлое, настоящее и будущее. Большинство млекопитающих — плацентарные, но есть и временно привезенный из Австралии рыжий кенгуру — сумчатое с детенышем в кармане. Из дальнего загона дразнят львов жирафы и зебры — два из многочисленных видов копытных млекопитающих, которые размножались по мере распространения саванн. Афротерий (трубкозуб) и ксенартр (ленивец) — свидетели тех времен, когда Африка и Южная Америка были обособленными континентами и в изоляции растили собственных странных млекопитающих. Вот летучие мыши — млекопитающие, которые переделали себя, превратив свои лапы в крылья и поднявшись в небо. К счастью, китов в этом маленьком городском зоопарке нет, но есть тюлени: еще один тип млекопитающих, перестроившихся из наземных обитателей в пловцов. Куда привычнее смотрятся коровы, свиньи, козы и кролики — хорошо знакомые нам млекопитающие, которых мы едим и содержим в качестве питомцев, одомашненные нами в то время, когда мы возводили города и создавали цивилизации.

Не все млекопитающие благоденствуют. Многие, такие как львы, укрылись здесь от безрадостного настоящего в ожидании неопределенного будущего. В северном конце зоопарка живут полярные медведи. Из всех животных эти обесцвеченные хищники — самый наглядный символ утраты: крупнейшие из наземных плотоядных, доживших до наших дней, теряют свои охотничьи угодья с таянием льдов. В ледниковую эпоху полярная шапка доходила до этих мест, до 42° северной широты; в следующие века она, возможно, исчезнет совсем. Чуть поодаль — верблюды; это вовсе не редкий вид, но нельзя забывать о том, что они появились в Северной Америке, жили здесь десятки миллионов лет, а затем вымерли вместе с остальной мегафауной. Верблюды в зоопарке — азиатские, североамериканских нет, и уж конечно, нет мамонтов или гигантских ленивцев. Вот черный носорог, один из последних выживших представителей «супермегафауны», но сколько ему еще осталось? Пока я размышляю над этим, до меня доносится лопотанье, напоминающее человечье — но не совсем. Это шимпанзе и гориллы, наши ближайшие родичи среди человекообразных, те и другие — под угрозой исчезновения.

Сейчас не лучшее время для млекопитающих. Такой опасности наш класс не подвергался со времен мел-палеогенового рубежа, когда нас едва не уничтожил астероид, — еще тогда, когда наши предки были мышевидной мелюзгой, разбегающейся из-под ног тираннозавров.

С тех пор как в конце ледниковой эпохи Homo sapiens пустился в странствия, вымерло свыше 350 видов млекопитающих. Причем 80 % из них вымерло в последние 500 лет. А значит, около 1,5 % всех видов млекопитающих исчезло за короткий срок письменной истории человечества. Может показаться, что это немного, но этот темп вымирания более чем в 20 раз превышает аналогичные темпы дочеловеческой эпохи. Если столь молниеносные темпы сохранятся, к 2100 г. нас ожидает вымирание 550 видов млекопитающих, то есть почти 10 % от их разнообразия. А если вымрут все млекопитающие, находящиеся ныне под угрозой исчезновения, у нас останется вдвое меньше видов, чем было всего 125 000 лет назад. Даже если процесс будет полностью остановлен прямо сейчас, вымирания прекратятся, а млекопитающие получат возможность восстановиться, понадобится не одна тысяча лет, чтобы вернуть утраченное разнообразие.

Дело, однако, не только в общем количестве вымирающих видов, подобно тому как экономика страны — это не только ВВП. Распределение млекопитающих быстро меняется, популяции находятся в состоянии нестабильности. Жертвами вымирания мегафауны стали самые крупные млекопитающие, и в наши дни угроза вымирания для таких животных выше, но теперь вымирают виды всех размеров. Если эти тенденции сохранятся, то через несколько столетий исчезнут носороги и слоны, и тогда самыми крупными млекопитающими окажутся домашние коровы. Сообщества млекопитающих не только сокращаются, но и становятся более однородными, и нас может ждать ближайшее будущее без львов и человекообразных обезьян, но кишащее грызунами. Тем временем животные мигрируют с отчаянием беженцев. Крупные млекопитающие — такие как жившие некогда настоящие «чикагские медведи» — вытесняются из климатических зон, занятых городами и сельскохозяйственными угодьями, в более холодные и сухие регионы. Мелкие млекопитающие на данный момент замещают их и перебираются в сельскохозяйственные угодья и пригороды, но пока неясно, сколько они продержатся.

Не хотелось бы сообщать плохие новости, но все это происходит по нашей вине.

Наша популяция растет, нам требуется все больше ресурсов, и мы все больше превращаем планету в место для собственных развлечений или в кладовую, оставляя все меньше и меньше места другим млекопитающим. Мы сводим дождевые леса и распахиваем саванны под посевы. Мы загрязняем. Мы жжем. Мы охотимся и браконьерствуем. Но главное, мы изменяем климат.

Температуры растут — это факт. Как мы видели на протяжении этой книги, температуры поднимались и раньше, но отличие наших дней — в скорости. Всплески потеплений, которые на пермско-триасовой и триасово-юрской границах занимали десятки тысяч лет, — а это, не забудем, было время массовых вымираний! — теперь