Эволюция черепной коробки Homo sapiens — от уплощенной (череп возрастом ок. 300 000 лет из Северной Африки) до более шарообразной (экземпляр возрастом ок. 95 000 лет с Леванта).

Фотографии из статьи Scerri et al., 2018, Trends in Ecology & Evolution

Когда эта волна сапиенсов вышла из Африки и впервые попала в Евразию, они оказались не на девственной территории, на которую не претендовали другие люди. Нет, они столкнулись как минимум с двумя другими видами, близкородственными им и тоже относящимися к роду Homo, — неандертальцами в Европе и денисовцами в Азии. Это были потомки тех ранних Homo, которые странствовали по миру еще до того, как Homo sapiens окончательно сложился как вид с нашим классическим строением тела.

Представьте себя в мамонтовой шкуре наших древних соотечественников-сапиенсов. Покинув теплые пределы Африки, чтобы поселиться в европейских степях, где бродят мамонты, а с севера надвигается километровая толща льда, вы укрываетесь от ледяного ветра в пещере. По стенам пещеры пляшет пятнышко света, озаряя нарисованные красной охрой фигуры оленей и лошадей. Свет приближается, и тень животного в прыжке заслоняет фрески. Вы сжимаетесь от страха — перед вами нечто похожее на вас, только более коренастое, ноги у него короче, нос толще, а волосы более косматые.

Сапиенсы, познакомьтесь с неандертальцами. Когда наши предки вступали в контакт с этими коренными европейцами, они встречали отнюдь не стереотипных пещерных людей, не слабоумных, пускающих слюни, с отвисшей челюстью. Неандертальцы во многих отношениях походили на нас. Их мозг был примерно такого же размера, как наш. У них была культура. Они жили в сообществах. Они, вероятно, рисовали, погребали мертвых и заботились о больных, используя лечебные травы; они носили украшения и, может быть, раскрашивали лица; они владели огнем, выполняли ритуалы и сооружали постройки (возможно, культовые, наподобие алтарей) из сталактитов и сталагмитов. Наверное, они умели говорить.

О денисовцах на востоке, в Азии, известно гораздо меньше. По правде говоря, о них вообще ничего не было известно до 2008 г., когда в сибирской пещере обнаружили единственную фалангу пальца молодой женской особи. В 2010 г. секвенировали ее геном, и, к изумлению палеоантропологов всего мира, оказалось, что ее генетический код совершенно необычен — он отличался и от сапиенсов, и от неандертальцев, что указывало на новый вид. Призрачный вид, о котором до сих пор можно судить лишь по разрозненным костям, а наши знания о его ДНК намного превосходят наши представления о его внешнем виде и поведении. Нам известно, что денисовцы населяли обширные территории в Азии по меньшей мере уже 195 000 лет назад — это возраст древнейшей окаменелости из пещер Сибири. Они даже добрались до Тибета, изменив свой гемоглобин так, чтобы усваивать больше кислорода и выживать в неблагоприятных высотных условиях на «крыше мира». Но как выглядели денисовцы? Показались бы нам знакомым их лица? Какой величины был их мозг? Были ли у них культура, искусство, религиозные обряды? Скелет денисовца — на мой взгляд — величайшая мечта палеоантрополога, и, если его найдут, он, безусловно, станет столь же знаменитым, как Арди и Люси.

Неандертальцы: реконструкция возможного погребения в Ла-Шапель-о-Сен, Франция (вверху), и череп из Ла Ферраси, Франция (внизу).

Фотографии Wikipedia 120 & V. Mourre и Wikipedia 120 соответственно

Так что же произошло, когда наши африканские предки-сапиенсы встретились с европейскими неандертальцами и азиатскими денисовцами? Мы все стали друг с другом скрещиваться — словно в безумной межконтинентальной вакханалии, которая длилась десятки тысяч лет.

Даже принадлежа к трем различным видам, мы оставались достаточно близкородственными для того, чтобы генетический обмен состоялся, — и он состоялся. Неандертальцы скрещивались с денисовцами и давали жизнеспособное потомство, как доказывает еще одно невероятное открытие единственной кости в той же самой сибирской пещере, о котором объявили в 2018 г. Обычно эффектные имена присваивают скелетам, а не отдельному обломку кости конечности, но Денни свою славу заслужила. Тринадцатилетняя девочка, которой принадлежал фрагмент кости, была гибридом первого поколения, от неандертальской матери и денисовского отца. Наши предки-сапиенсы тоже скрещивались как с неандертальцами, так и с денисовцами, и вся эта древняя неразборчивость в связях внесла вклад в наш геном: у жителей Восточной Азии и Океании сейчас от 0,3 до 5,6 % общих генов с денисовцами, а все неафриканцы — включая меня — являются на 1,5–2,8 % неандертальцами. (Современные африканцы произошли в основном от популяций сапиенсов, остававшихся в Африке, поэтому их предки с европейскими неандертальцами не встречались.) Итак, наше родословное древо — не лестница и на самом деле даже не куст. Оно скорее похоже на живую изгородь из множества кустов, которые срослись, переплелись и растут вместе.

Когда Homo sapiens распространился за пределы Африки и по всему миру, этому миру было суждено измениться навсегда. Попутно мы охотились. Мы выжигали леса. Мы привозили с собой других животных — бродячие мини-экосистемы инвазивных видов, из которых самым инвазивным были мы сами. Мы покоряли, колонизировали и убивали. Многие неандертальцы и денисовцы, должно быть, встретили свою судьбу на кончике копья сапиенса. Остальных мы, по сути, растворили в себе — они остались жить в наших генах и, быть может, в некоторых прогрессивных формах поведения, ритуалах и привычках, которые мы переняли от них. Под конец, около 40 000 лет назад, не стало ни неандертальцев, ни денисовцев, исчезли и последние островные остатки популяций Homo erectus вроде флоресского «хоббита».

Раскидистое родословное древо человечества сократилось до одного вида. Нашего, единственного, способного размышлять о том, откуда мы взялись.

Когда Homo sapiens покинули Африку и расселились по всему миру, они сталкивались не только с другими видами людей, но и с множеством незнакомых животных. В Северной Америке — мамонты, саблезубые тигры и наземные ленивцы Томаса Джефферсона. В Южной Америке — другие исполинские ленивцы, броненосцы величиной с автомобиль и «странные» южноамериканские копытные. В Австралии — чудовищные сумчатые: многотонные вомбаты и короткомордые кенгуру. Наши предки встретились с мегафауной ледникового периода, после чего бóльшая часть этой мегафауны вымерла.

Гибель происходила в последние 50 000 лет, в ходе так называемого позднечетвертичного вымирания. Процесс был неравномерным: исчезали почти исключительно наземные виды, но не морские, жертвы отличались огромными размерами, и большинство из них составляли млекопитающие.

На пике оледенения в Северной Америке существовало около 40 видов млекопитающих массой более 44 кг, теперь осталось чуть больше десятка. Вымерли все млекопитающие массой больше тонны и половина видов массой от тонны до 32 кг. В числе жертв были последние североамериканские слоновые (мамонты и мастодонты) и непарнокопытные (лошади). В