– Где же ты живешь?

– А, у тетки, – как бы нехотя признался Бандура.

– У тетки?

– Ну да. – Андрей изобразил смущение. – Отслужил срочную. Демобилизовался под Новый год. Приехал в село, а там… Полная жопа, ты уж извини за прямоту. Работы нет, а та, что имеется – на дурняк. Давай, думаю, в столицу выбираться… – уловив во взгляде блондинки слегка завуалированное недоверие, Андрей решился развеять его самым верным способом. Он принялся врать весьма близко к правде. В следующую пару минут перед Милой возник образ немного наивного, зато отважного офицерского сына, пытающегося разыскать и отломить причитающуюся долю жизненного каравая.

– Батю после Венгрии как подменили. Он в Южной группе мотострелковым полком командовал, а теперь в дремучей дыре с пчелами возится. Мне там ловить нечего…

– А мать?

– Померла, – грустно сказал Андрей, и это решило дело.

– Сворачивай в центр, – распорядилась Мила Кларчук.

Домой, то есть туда, где Бандура побывал утром, она ехать не собиралась. Мой дом, моя крепость. Андрея она не знала. Да и не в нем одном заключалась проблема. Мало ли что? Чем черт не шутит? Если встреча с Витряковым не каприз Его Величества случая, то там и засада могла поджидать. «С Витрякова, пожалуй, станется».

Исходя из этих соображений, Мила назвала адрес конспиративной милицейской квартиры, предоставленной в ее распоряжение Украинским.

– Езжай на Михайловскую, – велела госпожа Кларчук.

– Это где? – уточнил Андрей, корча из себя приезжего.

* * *

В плохо освещенном и гулком, как пещера парадном пахло мочой и сыростью из подвала. Краска на стенах облупилась. На потолках висели вездесущие сгоревшие спички.

– Гарлем… – не выдержал Андрей. – У нас в хлеву аккуратнее.

– Хлев ваш, а парадное общественное, – парировала Мила Сергеевна.

Зато квартира оказалась уютной, хоть и была обставлена несколько старомодной мебелью ala Бровары[109]эпохи позднего Застоя.

– У тебя аптечка далеко? – спросил хозяйку Бандура.

– Если бы я знала. – Пожала плечами Мила. Поскольку ни перевязочных средств, ни антисептиков в квартире не оказалось, Бандура побежал в аптеку. Мила вяло протестовала. Он ее не послушал.

– Да я мигом. Одна нога здесь, другая там. Раз и готово…

На улице Андрей разыскал телефонную будку, набрал домашний номер и сообщил автоответчику, что, вероятно, задержится по делам. Информация предназначалась Кристине, на случай, если он опоздает в больницу, и наглядно иллюстрировала планы Андрея касательно загадочной подружки Протасова.

К его возвращению Мила привела себя в относительный порядок, но Андрей все же обработал ссадины на ее лице перекисью и даже наложил повязку на голову по всем правилам медицинской науки, почерпнутым, в свое время, у Протасова. Трепетность, с какой он колдовал над ранами, вызвала у Милы улыбку. Чертовски давно над ней никто так не трясся.

– Спасибо. Ты, случайно, не студент медик?

Бандура нехотя признался, что трудится разнорабочим на стройке.

– Старшим куда пошлют. «Операцию «Ы» помнишь? Старший помощник младшего дворника…

– Для старшего помощника ты ловко обращаешься с пистолетом, – прищурилась Мила Сергеевна. Андрей не дал захватить себя врасплох.

– Обижаешь, Мила. Я все-таки в ВДВ служил. – Он извлек из кармана пистолет и принялся так тщательно его изучать, словно видел впервые в жизни.

– Так он не твой?

– Откуда?! – поразился Андрей. – Я его у одного из бандитов отобрал.

– Ловко…

– Десант, знаешь, – Бандура подбросил «браунинг» на ладони, – спецназ, все-таки. Зато теперь будет мой.

– Зачем он тебе?

– Пригодится… в хозяйстве. Пускай лежит. Он есть не просит.

– Только спрячь, пожалуйста, – попросила Мила. – Терпеть не могу оружия.

– Все женщины так говорят…

– Потому что женщины дают жизнь. А оружие ее лишает.

Бандура не стал спорить. И о Кристине в тот момент не вспомнил. Разговор перешел в другую плоскость.

– Значит, живешь у тетки?

– Угу. На стройке особо не разгонишься, чтобы свою квартиру снимать. А в общаге мест нет. А и были бы – я бы не пошел.

– Почему?

– Муравейников не переношу. Один у другого на голове сидит. Воды нет. Ни помыться, ни выспаться. Хуже поганой ночлежки.

– Ты с теткой вдвоем живешь?

– Если бы, – вздохнул Андрей. – С теткой, дядькой, их дочкой, зятем, и малыми. Два пацана, один другого бойчее. И еще кошки у них…

– Представляю… – протянула госпожа Кларчук.

– Хуже китайцев, – согласился Бандура. – Все бы ничего. Если бы зять не бухал по-черному. Как с дядькой нажрутся, так давай друг друга по морде. Тетка с сестрой в крик. Пока наряд не приедет… – вздохнув, он принялся рассматривать картины в золоченых помпезных рамках, выглядевшие подлинниками, по крайней мере, в его глазах. – Крутая хата. Твоя?

Мила скромно кивнула.

– Небось целую кучу денег стоит?

– Ну, может не целую…

– Ты бизнесменша, да?

– Что-то в этом роде, – она уклонилась от прямого ответа.

– Отпад! – присвистнул Бандура. – Чтобы я так жил.

– Может, кофе? С бутербродами? Ты, наверное, голоден?

– Хорошо бы.

Мила выудила из холодильника пластиковую упаковку котлет и пиццу в картонке. Полуфабрикаты прямиком отправились в микроволновку.

– Минутку потерпи.

Бандура, не стесняясь, накинулся на пиццу, лопая за оба уха. Мила кушала аккуратно, словно кошечка.

– Слушай, а у тебя на фирме вакантных мест нет? – с набитым ртом поинтересовался Андрей. Он расправился с последней котлетой.

– Может, и есть… Надо спросить.

– Спросишь, ладно?

– Обязательно. Как с тобой связаться?

Андрей назвал телефонный номер Армейца.

– А свой телефон дашь?

– Запиши мобильный, – поколебавшись, сказала она. Андрей выцарапал номер на пачке сигарет.

– Потеряешь, – предупредила Мила. Парень ей, в общем, понравился. И она полагала, что сумеет подобрать ему занятие. «Симпатичный. Решительный. Простодушный, но, похоже, не глупый. Ни кола, ни двора, а не перекати поле. Такой мне, пожалуй, пригодится».