— Молодец какой. Отец бы вами гордился. Но это выходное отверстие. А теперь угадайте, где входное?

— Входное? — задумался Аверин и внезапно его бросило в дрожь. Так вот что имел в виду Фетисов, говоря, что колдуна «проткнули насквозь»! И вот почему полицейский колдун был в таком ужасе.

— Здесь, — уверенно сказал он, указав между ног трупа.

— Да вы просто гений, Гермес Аркадьевич, — всплеснул руками Семеныч, — даже я не сразу понял.

— Увы, если бы… — покачал головой Аверин. — Альберт Семенович, мне нужно срочно позвонить.

В «Еноте», несмотря на раннее время, было многолюдно.

Виктор снова прибыл одетым по форме, но в этот раз у него была еще более уважительная причина.

— Уф, еле вырвался. Вы не поверите, пришлось сказать правду, что я хочу встретиться с вами. Я даже думал пригласить вас в участок, но там нам точно не дадут нормально поговорить. Рассказывайте всё, что знаете.

Аверин налил себе чай из маленького синего заварника и начал рассказ. И про конфликт арендаторов с застройщиком, и про поджог дома, и про то, что они с Кузей нашли на капище. Виктор только молча качал головой.

— Значит, вы считаете, что Дубкова посадил на кол тот же самый див? — дослушав рассказ, спросил Виктор.

— Да, похоже на то. Вдова Дубкова видела кого-то с крыльями. Вероятно, это и был див, который принес тело к ее дому. И он же убил колдуна из Управления. Но, скорее всего, это не тот же див, который стрелял в меня.

— Почему вы так решили?

— Почерк. Тут уже начинает прослеживаться некая тенденция. Выстрел из карабина Синицына — это заказное умышленное убийство, вернее — его попытка. Причем план был в том, чтобы скрыть участие в убийстве дива. А тут совершенно неприкрытая демонстрация с выставлением трупов на всеобщее обозрение.

— Думаю, вы правы. Мне бы еще раз с племянником вашим поговорить. Надо же, вы ему уже такие серьезные поручения даете. Может, Кузьма еще что-то вспомнит о ребятах, что приходили к Устюговым. И, да. Лоскут с куста. Надо бы его в экспертизу.

— Я его и фото с места отдал Семенычу. Он знает, кому лучше всего это добро пристроить. Звоните Суркову, надо объединять дела и выпускать Устюгова.

— Да, позвоню, как только вернусь в участок. А что же вы не едите?

Аверин посмотрел на свою тарелку с нетронутыми котлетами. Есть не хотелось. Он поднял на Виктора взгляд и некоторое время смотрел ему в глаза.

— Виктор, — наконец решился он, — мне нужно с вами поговорить. Я должен вам сознаться в одном деле.

— М? — Виктор наклонился к нему. — И в каком же?

— Прошу прощения, господа, — прервал их разговор подошедший к столику официант , — господина участкового пристава Смирнова просят к телефону. Говорят, что дело совершенно срочное.

— А, что за черт, — Виктор встал, вытер салфеткой руки и пошел за официантом.

Вернулся он через минуту. Точнее, не вернулся, а отчаянно замахал руками из коридора, подзывая Аверина.

— Еще одно нападение! — выдохнул он, когда Аверин подошел.

— Проклятье! На кого напали?

— На Фетисова. Но он жив, не волнуйтесь. Это в двух шагах отсюда, на Кронверкском.

— Поехали, — Аверин рванул на улицу.

На место он подъехал раньше Виктора. И порадовался, что рядом парк и зевак совсем немного. И тех уже разгоняли быстро прибывшие патрульные.

Потому что посмотреть было на что. На площадке между скамейками прямо на брусчатке сидел Фетисов. Перед ним лежал разорванный пополам муравьед. Он хрипел, а задние лапы его всё еще подергивались. Фетисов гладил обе половины несчастного дива и громко всхлипывая, пытался читать заклинание усыпления. В нескольких метрах от него, опираясь о землю коленом, стоял Владимир. Одежда на нем была разорвана, свисающие со спины лохмотья рубашки настолько пропитались кровью, что невозможно было определить ее изначальный цвет. Одной рукой он зажимал глазницу, пытаясь удержать в ней вырванный глаз, между его пальцев сочилась кровь. Левая нога была вывернута под невероятным углом, и из нее торчала кость. Невдалеке маячил Мончинский. Вид у молодого колдуна был донельзя растерянный и испуганный.

Аверин кивнул подъехавшему Виктору, и тот начал раздавать инструкции патрульным — допускать сюда журналистов было нельзя.

А Аверин шагнул к Мончинскому.

— А вы не хотите помочь своему диву? Вы вообще в курсе, что лечить дива — обязанность колдуна? Немедленно займитесь этим, хотя бы для того, чтобы он не пугал зевак своим видом.

— Я… конечно…

— Нет необходимости, — проговорил Владимир и внезапно исчез. Над головой Фетисова щелкнуло, на мгновение показалось что-то, похожее на гигантский клюв, полный зубов, и обе половинки полицейского дива исчезли. На том месте остались только пятно крови и Фетисов, икающий от ужаса.

— Со мной всё в порядке, — раздалось у Аверина за спиной.

Он оглянулся. Владимир выглядел намного целее, чем был пару секунд назад. Див уже стоял на двух ногах и глаз его был на месте. Но вдоль груди и плеч тянулись длинные кровоточащие полосы, похожие на следы от гигантских когтей. Аверин прикинул: полицейский муравьед был не ниже шестого уровня. Если сожрать его оказалось недостаточным для полного исцеления Владимира, значит ранения были весьма серьезными.

Проигнорировав слова дива, Аверин снова повернулся к Мончинскому:

— Вот значит, что вы устроили. Решили использовать Фетисова и его дивов как наживку? Ваша была идея?

Мончинский ничего не ответил, только опустил голову.

— Я понял. Кстати, а кто прогнал дива? Я не верю, что вы отправили его в Пустошь. Здесь присутствует еще кто-то из Управления? Кто-то посильнее? — Аверин огляделся по сторонам в поисках колдуна. Внезапно ему едва ли не под ноги упала сова. Мгновение — и она превратилась в маленькую старушку, сморщенную и высохшую, как мумия. На ее шее блеснул серебром вензель Академии.

— Я его прогнала. Но тварь успела скрыться, к сожалению. Я не думала, что вы такой сентиментальный, Гера. Это был хороший план — выпустить полицейских колдунов с дивами в качестве наживки по всему городу. А к ним приставить дивов из Управления в засаде.

— И вас в качестве тяжелой артиллерии, наставница Инесса? — Аверин улыбнулся.

— И меня, — согласилась старушка, — боюсь, я сейчас самый сильный государственный див в Петербурге.

— Это был бы хороший план,