кабинета. Надо было еще накормить оставшихся полицейских дивов и запереть их на ночь. Аверин надеялся, что к завтрашнему дню Фетисов придет в себя и сможет сам вернуться к работе.

Когда Аверин вышел из участка, ему на плечо снова села галка.

— Важная информация, — прокричала она.

— Понял.

Уезжая с места нападения, Аверин велел Кузе дождаться, когда все разойдутся, и обследовать местность подробно. Див мог заметить что-то, что не заметит ни следователь, ни даже колдун.

Значит, Кузю надо расспросить. Аверин задумался, где бы это сделать. И ему пришла в голову отличная мысль.

Поесть в «Еноте» он так и не успел. Заплатить тоже, но эту проблему он решит в свой следующий визит. Голод уже давал о себе знать. Поэтому Аверин решил заехать в пышечную.

Он сделал заказ, а сам отправился в уборную. Галка сидела у него на плече.

Закрыв за собой дверь, он разрешил Кузе сменить форму. И как только тот обратился, тихо произнес:

— Ну?

— Я знаю его запах!

— Вот это отлично. Как ты узнал?

— Я видел, как Владимир облизывает свои пальцы. Он ранил того, другого, во время драки. Я дождался, когда все уйдут, и обнюхал землю — вдруг на нее упала кровь. И нашел! Полизал, и теперь могу отличить этот запах от запаха любого другого дива.

— А того, кто в меня стрелял, ты не можешь унюхать, случайно?

— Не-а… — Кузя помотал головой, — вы же не дали его ранить.

— Я не дал тебя сожрать, Кузя, — бесстрашие и самоуверенность дива начинали нервировать. — Всё?

— Ага. Пока всё.

— Тогда давай, возвращайся.

Кузя снова обернулся галкой и сел ему на плечо.

Надо же… а ведь совсем недавно Аверин как-то обходился без дива.

Правда, раньше и демоны девятого уровня по городу не бегали.

Ворота дома Хмельницких открыла женщина средних лет. Скорее всего, экономка.

— Граф Аверин, — представился он, и она пошла докладывать хозяевам.

И через пару минут пригласила его в дом

— Добрый вечер, дорогой граф, — поприветствовал его хозяин дома, — чем обязаны визиту?

Аверин вынул жетон Управления.

— Добрый вечер, господин Хмельницкий. Я бы хотел поговорить с вашим сыном.

В разговор немедленно вмешалась элегантно одетая дама, вероятно, мать Николая:

— О господи. Что он опять натворил?!

Аверин решил, что сказать правду будет разумнее всего:

— Он сбил насмерть женщину возле деревни Колтуши. Ее дети в больнице.

— О боже! — госпожа Хмельницкая вскочила и, размахивая руками, набросилась на мужа: — А ты говорил, что он с девкой сбежал? С девкой, да?

Хмельницкий тоже поднялся, краснея:

— Откуда я знал? Почему он мне не сказал? Зачем подался в бега?! Что за тупость… — он повернулся к Аверину, — простите, как вас по имени отчеству?

— Гермес Аркадьевич.

— Гермес Аркадьевич, это ужасная история, просто кошмар. Как так вышло? Он же не был пьян?

— Думаю, нет. Это несчастный случай, он не заметил женщину, выезжая из-за поворота. –

Про перегороженное шоссе Аверин пока умолчал. — Прошу прощения, но из вашего разговора я понял, что юноши нет дома. Вы знаете, где он? Или где может быть? Поверьте, я хочу ему только добра.

— Увы, Гермес Аркадьевич. Его нет дома уже четвертый день. Я, грешным делом, думал, что он убежал с девицей, с которой спутался. У нас из-за нее недавно крупный скандал был. Коля заявил, что собирается повести ее к алтарю.

— А вы были против? Почему?

— Она не нашего круга, — заявила Хмельницкая. — Но это ничего, может, мы и стерпели бы, будь это чистая скромная девочка из приличной семьи. Но это вульгарная еретичка из секты! Она испортила всю жизнь нашему сыну. Его уже трижды арестовывали из-за нее! Как мы надеялись, что через пару недель он вернется в Академию, и эта дрянь от него отстанет.

— Вы сказали сектантка? А что за секта?

— Секта… ох, простите, может, вы желаете чаю? — спохватился хозяин дома.

— Нет, спасибо. Но будет лучше, если мы все присядем.

Хозяева вернулись на свои места. Не было заметно, чтобы эти люди врали. Их сын действительно пропал.

— Вы хотели рассказать про секту, — напомнил Аверин.

— Да, — заговорил Хмельницкий, — эта секта, знаете, «Новая воля», может слышали?

Аверин отрицательно помотал головой.

— Они, не поверите, отрицают Господа нашего Иисуса Христа и поклоняются дивам!

— Кому? — удивился Аверин. — Дивам? Серьезно?

— Абсолютно. Они считают, что никаких богов никогда не было. Это всё были сильные дивы, и люди приносили им жертвы, надеясь откупиться или обрести защиту. Или богами были колдуны, владеющие, опять же, сильными дивами. И если насчет языческих богов я еще могу согласиться, то вся остальная ересь, которую они несут, просто возмутительна.

— Так, подождите. Ваш сын учится в Академии и поклоняется дивам?

— Это всё та девка, — проговорила Хмельницкая, — она его охмурила. Задурила голову так, что он вообще хотел уходить из Академии. Говорил, что колдуны обращают дивов в рабов и это постыдное занятие. Вы же понимаете, какая это чушь? Колдуны — наши защитники от этих тварей! Что должно твориться в голове, чтобы такое нести?

— Не в голове, — пробормотал Хмельницкий, и добавил погромче: — Я уверен: наш сын не виноват в аварии. Она наверняка была с ним, если вообще не за рулем. Сам он очень внимательный, он же колдун. Я ведь тоже учился в Академии, но, к сожалению, был отчислен с третьего курса. Не хватило силы и концентрации. Вы не представляете, какая там нужна реакция и внимательность.

Аверин отлично представлял. Но обсуждать это с родителями Коли Хмельницкого у него никакого желания не было. Однако они были правы. Как колдун-выпускник мог настолько опростоволоситься?

— Нет, — медленно проговорил он, — с ним был парень. Друг, по всей видимости.

— А-а-а… Наверняка Ванька Ушков. Он его на сходку в эту секту и притащил!

— Иван Ушков… — Аверин достал блокнот и записал. — А его адрес не подскажете? Может быть, Николай у него?

— Не знаем мы адреса. Знали бы — давно туда съездили. Иван Академию год назад бросил, и отец от него отрекся. Он где-то на окраине снимает комнату. Они с Колей раньше учились вместе. Ну кто знал? Кто?

Аверин закрыл блокнот:

—