После пробуждения я хорошо помнила, что моя мать во сне пообещала мне: если я не сделаю, как она велит, мой ребенок умрет. Я рассказала про свой сон мужу. Выхода не было — врачи не могли нам помочь, — поэтому мы сели в самолет и через несколько часов были в Гнежине. Уже в машине, когда мы ехали в Белозеро, я заметила, что Родион впервые за долгое время спокойно спит. Тогда на этом месте еще стоял старый дом моей бабушки. И я, и Витя — мы не могли поверить своим глазам, но после каких-нибудь пары часов пребывания в этом доме, наш ребенок стал выглядеть и вести себя так, как будто был совершенно здоров.

Слушая Альму, Алена задумалась. Выходит, что Альма все-таки узнала о проклятии от своей матери, которая, даже несмотря на расстояние, смогла прийти к дочке во сне, чтобы помочь.

Если исходить из этого, то по крайней смерти своим внукам Аглая не желала, иначе позволила бы умереть первенцу Альмы.

Алена прислушалась к своим ощущениям — Аглая была в доме. Интересно, не будь сейчас в ее комнате Альмы, пришла бы она злорадствовать?

— Тогда, во сне, — продолжала тем временем Альма, — мать сказала мне, что мои дети смогут жить только здесь. Если они будут находиться вдали от этого места слишком долго — это погубит их. После того, что было с Родионом, у нас с Витей не оставалось сомнений, что мой сон и слова моей матери нельзя игнорировать. Мы решили, что должны жить здесь. Временно поселились в Гнежине, пока шел снос старого дома и строительство нового. Витя сказал, что дом должен быть большим, на тот случай, если здесь придется жить не только нашим детям, но и внукам, или даже правнукам, которые, возможно, тоже не смогут существовать вдали от этого места.

Алена невольно округлила глаза от удивления, а Альма сделала глубокий вдох и добавила:

— Он не знал. Я не рассказала ему, что тогда, в моем сне, мама сказала еще кое-что. Я до сих пор помню ее слова: «Запомни, девочка моя, дети твои никогда не женятся, и потомства у них не будет. Не противься этому, просто смирись. Не суждено им». Я не рассказала этого Вите, боялась напугать. Я и сама поверить боялась. Но пришлось.

— Пришлось? — переспросила Алена.

Альма помолчала. Казалось, она на несколько секунд ушла в себя.

— По правде говоря… — произнесла она наконец, — когда Егор сегодня утром сказал, что собирается сделать тебе предложение, это было неожиданно, но я подумала… Я понадеялась. Понадеялась, что не все еще потеряно, что в нашей семье все может наладиться. Ведь ты уже была здесь, понимаешь?

Алена хорошо понимала. Этот дом принял ее — она вошла сюда, жила здесь. Это внушало ложные надежды, теперь Алена это видела.

— Все началось с Родиона, — сказала Альма. — В выпускном классе у него появилась девочка, и он привел ее сюда, чтобы познакомить с семьей. Но прямо перед домом ей внезапно стало плохо. Похоже на приступ сильной боли, как было с тобой. Сон с предупреждением матери я вспомнила тогда сразу, хотя на тот момент прошло уже семнадцать лет, и велела Родиону отвести девочку домой. Вернувшись, он сказал, что стоило им отойти от дома, как его подруга почувствовала себя хорошо. Я убедила себя в том, что это просто совпадение — но я обманывала себя, отказывалась верить в плохое. Через какое-то время Родион снова привел эту девочку к нашему дому. Все повторилось. Тогда я окончательно поняла: все, что говорила мне во сне моя мать — правда.

Альма покачала головой.

— Я знала, что у моих детей были моменты в жизни, когда они сопротивлялись проклятию, пытались игнорировать его или обойти, но… Та сила, которая навлекла эту беду на нашу семью, следит за всем. Увы. Проклятие обмануть нельзя.

«Сила, которая навлекла эту беду на нашу семью», — мысленно повторила Алена.

Она не могла сказать Альме, что ее дети страдают по вине ее родной матери. Это было бы жестоко.

Когда Альма, убедившись, что с Аленой все в порядке, ушла, Алена встала с кровати, подошла к стене, которая разделяла ее комнату и комнату Егора, и прикоснулась к ней ладонью.

Интересно, Егор сейчас там? Если да, то что он сейчас делает? Алена и хотела его увидеть и не хотела. Понимала, почему он так поступил, и не желала понимать. Злилась на него, и очень хотела до него дотронуться.

Но между ними была стена. Не эта, разделяющая комнаты, — стена, которую выстроил Егор. Алена чувствовала, что теперь ей будет трудно даже приблизиться к нему. Он этого и добивался. Повел себя именно так, чтобы она не осмелилась к нему даже подойти. Она знала: с этого момента каждым жестом, каждым взглядом, всем своим видом — он будет отталкивать ее.

Губы Алены дрогнули. Она этого не вынесет.

В комнате за стеной было тихо — ни единого звука, — поэтому Алена легко смогла убедить себя в том, что Егора там нет. Оторвала ладонь от поверхности стены и вернулась в постель. Чтобы снова забыться во сне без сновидений.

* * *

Она не спускалась ни к ужину, ни к завтраку — не могла даже помыслить о том, как будет сидеть за одним столом с Егором. Оба раза Альма приносила ей в комнату поднос с едой.

Утром к ней заходил папа. Алена не знала, что рассказала ему Альма, но папа смотрел на нее сочувственным взглядом, много гладил по голове и говорил, что все будет хорошо. Алена понимала: даже если папа узнает все о проклятии, он ничем не сможет помочь. Несмотря на то, что ее отец был врачом-кардиологом, он не смог бы вылечить сердце своей дочери, как бы ему не хотелось. Это попросту было не в его власти. Именно поэтому Алена не стала ничего рассказывать, а только улыбнулась в ответ и кивнула, словно соглашалась: «Конечно, все будет хорошо, папа».

В этот день Алена не пошла в школу — это было выше ее сил. Дождавшись, когда обитатели этого дома разойдутся кто куда, она привела себя в порядок и вышла из комнаты. Алена провела взаперти полдня вчера и сегодняшнее утро, и стены комнаты уже начинали давить на нее.

Она знала, что дома наверняка остались Альма, Родион и Слава. Влад, Женя и Митя должны были уехать в институт и в школу, папа в поликлинику, а Егор… Конечно, он не станет забрасывать дела из-за того, что вчера случилось. Пожалуй, наоборот — уйдет в работу с головой. Наверняка и сейчас он уехал по делам — своим или Славы.

Услышав с лестницы звуки фортепиано, Алена замерла на середине спуска. На какой-то миг ее сердце болезненно сжалось, но потом она узнала мелодию, и выдохнула. Это были «Грезы любви» Ференца Листа. Выходит, Артур тоже дома.

Она даже не задумывалась — ноги сами привели ее в правое крыло дома. Увидев открытую дверь в музыкальную комнату, Алена тихо зашла.

Артур заметил ее не сразу, и какое-то время Алена слушала, как он играет. Сейчас «Грезы любви» показались ей куда печальнее, чем в тот раз, когда она услышала эту мелодию в исполнении Артура впервые. Большой черный рояль словно горевал о чем-то, оплакивал утрату. Но вот чувства угасли, и в музыке зазвучала только усталость.

Убрав руки от клавиш, Артур оглянулся и заметил Алену. Молча закрыл крышку рояля, встал и направился к ней.