Алена вздрогнула от того, как безжалостно прозвучали эти слова.

— Но ведь… ты же говорила, что у твоих внуков не может быть детей, а Лида…

— Так ведь ребенка в итоге и не было, — многозначительно заметила Аглая.

Алена почувствовала, что ее пробирает до костей липкий ужас. Дышать стало тяжело.

— Значит, проклятие может действовать и так? — понизив голос до слабого шепота, спросила Алена.

Ее всю вдруг затрясло крупной дрожью. Только сейчас Алена начала понимать, насколько ужасно то, с чем она столкнулась здесь.

— Это жестоко, — произнесла она, и сама едва услышала свой голос.

Аглая помолчала, потом сказала строго, даже зло:

— Все верно. Нет у силы, владеющей этим проклятием, жалости к людям. Нету. Потому и говорила я тебе уезжать отсюда. Да поздно уже. Сама виновата.

С этими словами Аглая исчезла.

Сон не шел.

На небе стояла полная луна, и от лунного света в комнате было светло. Он струился по полу к самой двери, словно лунная ковровая дорожка.

Алена снова и снова прокручивала в голове разговор с Лидой. Что чувствовал Егор, когда сказал ей, что они должны расстаться? Ведь он наверняка уже представлял себе, что скоро у них будет счастливая семья — он, она и их ребенок. Или… что он чувствовал, когда отказался от Алены?

Дважды судьба давала ему надежду, дважды отнимала ее — без всякой жалости.

Когда однажды смиряешься с тем, что чего-то лишен, привыкаешь жить без этого. Но разрушенная надежда — это словно рана, которая уже затянулась, но открылась снова и кровоточит. Получается, что Алена своим появлением здесь — нет, своей любовью — причинила Егору новую боль?

То ли эти мысли подтолкнули ее, то ли во всем была виновата полная луна, яркий свет которой будоражил душу, но Алена вдруг почувствовала острое желание увидеть Егора. Прямо сейчас.

Она встала с кровати и как была — в пижаме, с распущенными волосами — вышла из комнаты. На ходу она уговаривала себя: «Я только посмотрю на него. Тихонечко. Посмотрю и уйду». Ей казалось, что она не видела Егора целую вечность, хотя прошло всего два дня. Сначала она не спускалась ни к завтраку, ни к ужину, а когда вчера наконец пришла в столовую, обнаружила, что Егор тоже пропускает семейные приемы пищи.

Подойдя к комнате Егора, Алена взялась за дверную ручку и осторожно толкнула дверь внутрь. Та легко подалась. Алена даже не сомневалась, что Егор не запирает двери, потому что прекрасно знала, как часто Слава бывает здесь в отсутствии старшего брата.

Комната Егора, точно так же, как и ее собственная, сейчас утопала в ярком лунном сиянии. Алена была здесь впервые, но не нужно было сильно осматриваться, чтобы понять, что обстановка этой комнаты не сильно отличалась от других жилых комнат в доме.

Егор был в постели. Стараясь ступать очень тихо, Алена подошла ближе. Почувствовала легкую досаду: кровать большая — до Егора не дотянуться. Отбросив всякую осторожность и сомнения, Алена забралась на постель с ногами, подползла к Егору и села рядом.

Он спал на спине, закинув одну руку за голову и чуть склонив к ней голову. Сейчас он был такой расслабленный, такой… открытый. Все верно, во сне Егор не может удерживать эту стену, которую выстроил между собой и Аленой. Она исчезла. Сейчас Алена могла сделать с ним что угодно: дотронуться, погладить по волосам и даже… поцеловать. Не было никаких преград.

Девушка осторожно оперлась ладонью о подушку и наклонилась. Ее волосы упали по обеим сторонам от его лица. Наверное, они щекотали его кожу, потому что ресницы Егора чуть заметно дрогнули. Алена нежно-нежно прикоснулась губами к его губам. Наверное, это нельзя было даже назвать поцелуем, но ее почему-то распирало от гордости собою — она осмелилась это сделать!

Отстраняясь, она вдруг заметила, что глаза Егора приоткрыты. Без слов он притянул ее обратно к себе сильными руками и поцеловал в губы — намного крепче, чем она его. Потом, приподнявшись, опрокинул Алену на спину, придавил своим телом к постели и поцеловал снова. Она не сопротивлялась. Боялась даже шевелиться, потому что понимала — он еще не до конца проснулся. Ей хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Его горячий рот — тогда, в столовой, он целовал ее совсем не так, — сильные руки, тепло его тела… Такой близкий… Такой близкий, что от этого было в груди и хорошо, и мучительно — и хотелось плакать.

Егор оторвался от ее губ, уткнулся носом в ложбинку под ее ухом и глухо прошептал, обжигая шею горячим дыханием:

— Аленка.

Алена не выдержала и обняла руками его голову. Ее переполняло ощущение, что сейчас, вот прямо сейчас он весь целиком принадлежит ей — не Лиде, не проклятию, ничему и никому другому, только ей. Но длилось это лишь несколько коротких секунд.

Обхватив запястье Алены, Егор отвел ее руку в сторону и приподнялся на локте. Какое-то время он смотрел на нее, как будто не понимал, что происходит. И видимо, окончательно проснулся, потому что закрыл глаза, с силой сжав веки, и простонал — с негодованием и досадой.

Поднявшись с кровати, он за руку стянул с нее Алену и кивком головы указал на дверь:

— Уходи.

Алена сглотнула от испуга — тяжелый взгляд Егора из-под бровей буквально заставил ее окаменеть. Он смотрел на нее так, как будто она совершила что-то непростительное.

— Я не… — дрожащим голосом начала она и потупила взгляд, чувствуя себя униженной.

— Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? — глухо и холодно произнес он.

— Я просто… — начала Алена и вдруг собственное жалкое лепетание ее разозлило. — Я сегодня встречалась с Лидой. Она сказала, что у вас… мог быть ребенок. Я весь вечер думала, как тебе было тяжело, и… — Обхватив себя руками, она отчаянно выдохнула: — Я просто хотела тебя увидеть.

Егор молчал, и Алена боязливо подняла на него глаза. Его взгляд стал еще тяжелее.

— Ты встречалась с Лидой, и она сказала, что у нас мог быть ребенок? — переспросил он.

Алена кивнула.

— И после этого ты пришла ночью ко мне в спальню? — Лицо Егора исказилось от гнева, и он едва не прорычал: — Ты идиотка? Не знаешь, от чего бывают дети?

Алена вздрогнула, как от удара. Почувствовала, как глаза раскрылись широко — до боли. Стало так стыдно — как будто она стояла перед ним совсем голая.

— Я не… я об этом даже не думала, — дрожащим голосом сказала она, не понимая, зачем он заставляет ее чувствовать себя какой-то распущенной.

— А я думаю, — прямо и жестко сказал Егор, сузив глаза так, что их сталь потемнела до черноты. — Ты пришла в спальню к взрослому мужчине. Сколько мне лет, по-твоему?

****

Алена отвела взгляд. Стыд сменился тайной радостью. Если Егор так говорит, это ведь значит, что… он видит в ней женщину? Женщину, а не сводную сестру.