— Прости, сестренка, — сказал он, приблизившись. — Теперь я понимаю, насколько неуместны были все мои шутки.

Алена молчала, избегая встречаться с ним взглядом.

Артур издал тяжелый вздох. Положив ей руку на затылок, он какое-то время с сочувствием заглядывал Алене в глаза.

— Иди сюда, — не спрашивая ее разрешения, Артур притянул девушку к себе и обнял. — Можешь поплакать.

— Я не хочу, — произнесла глухо Алена; она стояла тихо и не вырывалась.

— Поплачь, — мягко настаивал Артур, одной рукой обнимая ее, другой поглаживая по волосам.

— Не буду, — упрямо пробурчала Алена, уткнувшись лбом в его плечо.

Артур какое-то время молчал, потом спросил:

— Ты злишься на него? — И добавил, но уже без вопросительной интонации: — Потому что любишь.

Алена попыталась высвободиться, но Артур не отпустил.

— Я догадываюсь, что ты меня сейчас не хочешь слушать, но я все-таки скажу. На самом деле, из всех нас он больше всего в этом нуждается. И больше всех этого заслуживает. И если он принимает какое-то решение, то всегда есть причина…

— Я знаю! — возмутилась Алена, упираясь согнутыми в локтях руками в грудь Артура, чтобы оттолкнуть его.

Ну конечно, была причина! Проклятие показало себя в действии сразу после того, как Егор во всеуслышание заявил в стенах этого дома, что Алена не может быть его сестрой, потому что он хочет сделать ее своей невестой. Проклятие не позволит им жить вместе, поэтому… Лучше разорвать эту связь как можно раньше, иначе впоследствии будет слишком тяжело это сделать.

— Я знаю, — понизив тон почти до шепота, повторила Алена.

Алене удалось освободиться, но Артур придержал ее за плечи и сказал, упрямо пытаясь заглянуть в глаза:

— Не знаешь.

Алена наконец посмотрела ему в лицо; глаза цвета шоколада, так похожие на глаза Альмы, словно пытались сказать ей что-то очень важное.

— Не знаешь, сестренка, — повторил Артур, чуть нахмурив брови. — Поверь мне, ему сейчас намного больнее, чем тебе.

Слова Артура не давали Алене покоя.

«Поверь мне», сказал он. Но как она должна поверить, если он ничего не объяснил, и, судя по его виду, объяснять был не намерен.

«Я чего-то не знаю?» — спрашивала себя Алена.

Если так, то… она хотела бы узнать.

Самым близким человеком для Егора был Слава, поэтому перед обедом Алена постучалась в двери его мастерской. Когда ей не ответили, она рискнула войти без спроса.

Ее взгляд тотчас наткнулся на стоящую посреди мастерской треногу с небольшой фигуркой на поверхности. Алене показалось, что она из глины. Возле внешней стены, между двух окон пристроился массивный станок — в станке был зафиксирован большой прямоугольный щит, к которому крепились рисунки с изображениями человеческих фигур, похожих на воинов. Одно из изображений — один в один глиняная фигурка на треноге. Ноздри Алены уловили стоящий в мастерской специфический запах — похоже, какой-то краситель. Наверное, из-за него окна были раскрыты настежь.

Услышав позади себя шаги, Алена обернулась.

— О, — при виде нее Слава остановился на пороге; удивление его быстро прошло, он слегка улыбнулся. — Решила побродить по дому, и заглянула ко мне в гости?

В руках Славы было полотенце. Наверное, он только что вымыл руки после работы. Подойдя к подоконнику, он бросил на него полотенце и, обернувшись, кивнул на стул возле стола.

— Сядешь?

Алена медленно подошла и села.

— Ты как? — спросил Слава.

— Я… — начала было Алена и замолчала, не зная, как должна ответить на этот вопрос.

— Извини, не отвечай, — сказал Слава; он помолчал, потом добавил: — Я чувствую себя виноватым в том, что случилось.

— Почему? — удивленно спросила его Алена. — В чем ты можешь быть виноват? Ты здесь ни при чем.

— Кажется, я перестарался, — сказал он. — Мне не нужно было так давить на Егора.

— Давить? — не поняла Алена.

Слава мотнул головой, словно выражал недовольство самим собой.

— Мне казалось, я хочу заставить его осознать, что он должен жить ради себя, не должен всегда себя ограничивать во всем. Но на деле… я просто эгоистично хотел избавиться от чувства вины перед ним. Я подтолкнул его к тебе. И вот, к чему это привело.

Алене казалось, что у нее дежавю. Буквально вчера вечером что-то похожее о своем эгоизме говорила Альма. Похоже, в этой семье каждый второй склонен считать себя виноватым в чем-нибудь. Алена не стала переубеждать Славу — сейчас у нее не было сил на это. Да и пришла она вовсе не за этим — ее привели слова Артура о том, что она не знает чего-то важного о Егоре.

— Почему он так легко сдался? — без сякого перехода спросила Алена Славу.

Ей было больно, что Егор просто взял и отрекся от нее. Пусть проклятие. Пусть она не может войти в дом. Она бы просто послала все это к черту, но ни за что бы не отказалась быть с ним.

А он отказался.

Да, она понимала, что Егор сделал это ради нее — чтобы ей больше ничего не угрожало. Пока она живет здесь в качестве сводной сестры, а не невесты — проклятие будет обходить ее стороной. Алена понимала, но…

Он отказался от нее.

Это было невыносимо. Как она должна с этим смириться? Как он вообще себе это представляет?

Громкий вздох Славы привел ее в чувство, не позволив увязнуть в затягивающем ее болоте обиды.

— Думаю, дело в Лиде, — произнес он.

Алена вскинула на него глаза и посмотрела с негодованием. Слава быстро выставил вперед руку.

— Не то, что ты подумала.

Той же самой рукой он вдруг закрыл глаза и тяжело вздохнул. Посмотрел на Алену сочувственным взглядом и отрицательно покачал головой.

— Извини, я не могу рассказать тебе. Не имею права. Это то, что ты должна узнать либо от него, либо от нее.

«Да что с ними?» — злилась на сводных братьев Алена.

И Артур, и Слава словно бросали ей крошки, как бросают голубям. Почему они не могли ей просто рассказать все? Как будто она была посторонней, поэтому с ней не хотели делиться чем-то слишком личным, семейным. Но разве после всего, что произошло, она была посторонней?

Спросить у Егора? Даже если бы она могла… Это была бы тщетная попытка. Неужели не ясно, что Егор ничем не хочет с ней делиться? Все решает сам. Всегда все решает в одиночку. Но сейчас Алена слишком сильно ощущала, что и у нее самой не хватит решимости подойти к нему. Она была в обиде на него, злилась на него и… боялась его.

Боялась увидеть в его глазах, что она теперь для него чужая. Алена слишком хорошо знала, какую боль это принесет ей. И не хотела этой боли.