– Как? – хрипит она.

 Я выдавливаю из себя улыбку.

– Придерживаясь плана, – отвечаю я. – Мы посадим Артура на трон. Заключим договор с Авалоном. И когда магия больше не будет вне закона, я верну ее вам.

 Гвен, кажется, готова поспорить… но потом лишь кивает.

– Тогда будем придерживаться плана, – отвечает она.

– Моргана, не делай этого, прошу.

 Это не мой голос, но однажды он им станет. В нем будет столько отчаяния, столько страха… Где-то возведут эту комнату – из теней и кости, освещенную лишь парой свечей, которые давно превратились в восковые лужицы. В неясном свете зрачки Морганы покажутся громадными: она словно безумная будет носиться, смахивая с полок бутылочки, открывая их, принюхиваясь к содержимому и опрокидывая их в бурлящий котел. Волосы будут развеваться позади нее грозовым облаком, неуложенные и дикие. Она с раздражением сдует мешающиеся пряди, но промолчит. Не заговорит со мной. Даже на меня не посмотрит.

 По коже моей побегут от холода мурашки, и я почувствую запах серы, поднимающийся от зелья. И пойму, что Моргана варит что-то опасное. Что-то смертельное.

– Моргана. – Голос меня подведет, но я все равно ее позову.

Моргана сделает вид, что не слышит. А потом я трону ее за плечо, и она отпрянет в сторону, но хотя бы поднимет на меня невидящий взгляд фиолетовых глаз.

 Эта Моргана – совсем не та, которую я знаю сейчас, но она стала моим самым первым другом и была рядом всегда с тех пор, как мне исполнилось тринадцать.

– Я этого не потерплю, Элейн. – Голос ее прозвучит спокойно и собранно, никак не увязываясь с хаосом вокруг, с бурей в ее глазах. – То, что сделал Артур…

 Слова эти ничего для меня не значат. У меня еще нет этих воспоминаний. Никаких картинок, никаких мыслей. Я не знаю, что сделал – сделает – Артур, чтобы заслужить гнев Морганы. Должно быть, что-то поистине ужасное.

– Он поступил так, как считал нужным.

 Эти слова мне знакомы – словно я повторяла их много раз. И я буду верить в то, что говорю. Всеми фибрами души.

 Моргана сделает шаг назад и горько усмехнется.

– Ты что же, считаешь Артура дураком, Элейн? Разве он не знал, что делает? Что хуже… быть глупцом или бессердечным?

 Ее взгляд прожжет меня – и я отвернусь, не в силах защитить Артура. Впервые в жизни.

– И кем же он был? – продолжит она, и это совсем не риторический вопрос – она будет ждать от меня ответа. – Он по-глупому благороден или под его тихой образованностью скрывается настоящее вероломство?

– Артур любит тебя, – отвечу я, потому что больше сказать мне будет нечего.

Это единственная правда, в которой я уверена, но это не означает, что Моргана неправа. Оба этих факта неопровержимы, хоть и не могу сосуществовать.

 Она усмехнется и отвернется, откупорит бутылочку, и оттуда в кипящий котел проскользнет змея. Она с визгом погибнет, и эхо предсмертного крика повиснет между нами.

– А ты? – Я обрету голос и спрошу самое важное. – Он ведь твой брат, и я знаю, ты его любишь. Как ты могла даже подумать о том, чтобы сделать это?

Моргана снова захочет отвернуться, но я схвачу ее за руки и заставлю посмотреть мне в лицо.

– Тот мальчик, которого ты дразнила, когда начал ломаться его голос? Который краснеет всякий раз, как Гвен улыбнется ему? Который всегда вставал на твою сторону, когда каждый придворный во дворце хотел тебя изгнать? Или сотворить с тобой что похуже? Если ты сделаешь это, Моргана, то назад дороги не будет. Этот самый момент являлся мне в видении, и я умоляю тебя не делать этого. Не разрушай то, что мы построили. Не позволяй нашим узам растаять.

 И Моргана засомневается. Она посмотрит на меня, и я увижу в ней ту Моргану, которую всегда знала: словно свет, пробивающийся сквозь заколоченное окно.

 Она откроет рот и…

 Я жду, что видение вновь оборвется, как делало всегда, но на этот все по-другому. На этот раз я делаю глубокий вдох. И видение продолжается.

 Она откроет рот, и из него выпадет холодное и тихое:

– Так ты теперь на его стороне, не на моей?

– Дело вовсе не в этом, – скажу я. – Ты ведь хочешь его убить. Хочешь убить Артура.

– Какая преданность.

 Она отдернет руки, и ее рот изогнется в кривой усмешке.

– Как быстро ты стала забывать, Элейн… без меня Артур никогда бы не узнал о твоем существовании. Без меня ты никогда бы не стала его советницей. Ты осталась бы в Шалоте и сошла с ума, как твоя мать, и у тебя не было бы друзей, и семья отвернулась бы от тебя. Без меня ты не смогла бы обрести контроль над своим даром. Без меня у тебя бы не было Нимуэ. Не было бы Ланселота. Без меня ты была бы ничем. И потому я спрошу тебя еще раз: на чьей ты стороне?

 Ее слова жестоки – не только потому, что несправедливы, но и потому, что правдивы. Я и сама много раз об этом думала. Неважно, как далеко я сумела зайти, – я останусь одинокой девочкой в башне. Без Морганы я всегда буду ничем.

– На твоей, – скажу я, потому что это единственный ответ. – Я всегда буду на твоей стороне.

 Улыбка ее станет совсем звериной, и она возьмет меня за руки и подтащит к котлу. Это будет не дружественный жест. Моргана не попытается меня успокоить, о нет. Я почувствую, как под кожей заискрит магия – незнакомая, готовящаяся к тому, чтобы вырваться. Когда-то мне приходилось призывать ее, выжимать, словно лимон, но теперь она всегда со мной, ждет, когда понадобится. Мне стоило бы успокоиться, но готовность Морганы испугает меня.

– Тогда помоги мне, – попросит Моргана.

 И хоть сами слова совсем невинны, под ними сокрыт слой яда, который проникнет и под мою кожу. В конце концов, ей не потребовалась бы моя помощь, если бы я не забрала у Морганы силу. Я должна ей. Эту вину не искупить. То, что я сделала с ней… мне нет прощения. И запах гниющих апельсинов и поникшего жасмина напомнит мне об этом.

 Но то, что она попросит у меня – этому тоже не будет прощения, не так ли? Мы связаны узами дружбы, да, но я все равно не перестану об этом думать. Я выплесну магию прямиком в зелье, сделаю его смертельным. И я об этом не забуду. Даже когда Моргана поблагодарит меня, обнимет и пообещает, что мы будем героями.

 Не забуду и