человек; она с детьми облачалась в белую униформу и собственноручно скатывала бинты в рулоны. Жена Уильяма, 73-летняя Мира Рокфеллер, тоже активно занималась благотворительностью.

В середине декабря 1917 года конгресс принял 18-ю поправку к Конституции, вводившую сухой закон. Интересно, что трезвенник Рокфеллер, пожертвовавший 350 тысяч долларов Лиге по борьбе с салунами, усомнился в эффективности этой меры: «Люди будут это делать и продавать. Это правая рука дьявола». Сам он пытался действовать убеждением и собственным примером, а не запретами.

В феврале 1918 года союзники учредили Нефтяную конференцию для координирования поставок нефти, и «Стандард ойл Нью-Джерси», обеспечивавшая четверть всех потребностей Антанты в этом стратегическом сырье, стала работать в тесном сотрудничестве с вечным соперником — «Роял Датч Шелл». 10 июля 1918 года Джон Д. Рокфеллер подарил сыну 166 072 акции «Стандард ойл Калифорния», а две недели спустя — крупный пакет «Атлантик рефайнинг» и «Вакуум ойл». А Эдит, обретшая финансовую независимость, открыла счёт в банке на имя скрывавшегося от войны в Цюрихе ирландского писателя Джеймса Джойса, с которого тот мог снимать каждый месяц по тысяче швейцарских франков. Джойсу, пришедшему её поблагодарить, она сказала, что ему следует пройти курс психоанализа с Юнгом, — она всё оплатит. Джойс недальновидно отказался, и через полтора года Эдит перестала его содержать; писатель отомстил, изобразив Эдит в образе Цирцеи в своём «Улиссе».

Весной, после подписания Брестского мира, выводившего из войны РСФСР, германские войска предприняли последнее отчаянное наступление, длившееся с марта по июль. Но теперь им противостояли не только измотанные французские и британские части, но и свежие американские; ежедневно прибывали десять тысяч военнослужащих. Среди них был младший лейтенант Годфри Стилман Рокфеллер, внук Уильяма. Фоулер Маккормик какое-то время прослужил в полевом госпитале во Франции, а после возвращения домой поступил в Принстон.

В августе союзники перешли в наступление, которое могло бы оказаться куда более эффективным, если бы Першинг не придерживался порочной тактики европейских коллег и не положил уйму народу в атаках сразу по всему фронту. Необстрелянные американцы, конечно же, уступали в боевых навыках закалённым немецким и австрийским ветеранам, но взяли числом. 11 ноября 1918 года в Компьенском лесу под Парижем было подписано перемирие. Лорд Керзон, один из четырёх министров британского военного кабинета, устроил праздничный ужин в Лондоне, на котором заявил: «Дело союзников завершилось победой на нефтяной волне». Рокфеллер мог принять это как комплимент на свой счёт. В общей сложности он отдал на военные нужды 70 миллионов долларов, включая 22 миллиона от Рокфеллеровского фонда — на борьбу с голодом в оккупированной Бельгии.

В начале 1919 года в Париже открылась мирная конференция с участием семидесяти делегатов от двадцати семи стран (исключая Германию, Австрию, Венгрию и Россию). Условия мирного договора, подписанного 28 июня в Версале, определила «большая тройка»: Дэвид Ллойд Джордж, Жорж Клемансо и Вудро Вильсон. На обратном пути в Америку президент Вильсон делился с Рэймондом Фосдиком своими идеями о Лиге Наций — организации, призванной предупреждать войны и поддерживать мирное сотрудничество и свободную торговлю между странами. Устав Лиги Наций был составной частью Версальского договора; Вильсон попросил Фосдика стать заместителем Генерального секретаря организации. Фосдик согласился, хотя и не был уверен, что справится. Однако возникли проблемы в сенате: Генри Кабот Лодж возглавил группу сенаторов, настроенных резко против Лиги Наций, дебаты блокировались месяцами; для Фосдика это был сущий кошмар. Когда США так и не ратифицировали своё членство в организации, он решил уйти с поста, хотя и оставался убеждённым её сторонником. Эбби Рокфеллер его поддерживала, и даже Джон-младший преодолел своё предубеждение и пожертвовал два миллиона долларов на новую библиотеку для Лиги Наций, а также профинансировал её структуру — Организацию здравоохранения. Вернувшись на работу в Рокфеллеровский фонд, Фосдик завершил своё исследование об американской полицейской системе. А вот Маккензи Кинг фонд покинул: его избрали главой Либеральной партии Канады, и он вернулся в парламент. (Через два года он станет премьер-министром.)

В октябре 1919 года Вудро Вильсон созвал Промышленную конференцию, в работе которой приняли участие Рокфеллер-младший и… Ида Тарбелл. Как ни странно, они поладили. «Как человек она мне очень нравилась, хотя я никогда не был большим поклонником её книги», — сказал Джон. Ида же призналась: «В публичной и деловой жизни нашей страны нет другого человека, который так близко придерживается своих идеалов, как Джон Д. Рокфеллер-младший. Я даже скажу, что не знаю другого отца, который лучшим образом направлял бы своего сына, чем Джон Д. Рокфеллер».

Джон Д. постепенно избавлялся от груза денег, ставшего слишком тяжёлым для его плеч. С 1917 по 1922 год он передал 200 миллионов на благотворительность и 475 миллионов своим детям, в основном Джону. В 1919 году Рокфеллер-младший получил в два приёма 100 тысяч акций «Стандард ойл Нью-Джерси»[52], а 17 февраля 1920-го — 3,5-процентные «облигации свободы», выпущенные правительством США, на общую сумму 65 миллионов долларов.

Бывший самый богатый человек мира теперь мог позволить себе жить простой жизнью. Через доверенное лицо, чтобы не вызвать ажиотажа на рынке, он купил трёхэтажный серый дом в тени пальм, через дорогу от отеля «Ормонд-Бич», откуда берег уступами террас спускался к реке Галифакс, и приобрёл для него скромную мебель, рояль фирмы «Стейнвей», граммофон-«виктролу» и фисгармонию. («Я почитаю человека, сочиняющего музыку; это чудесный дар», — сказал он однажды под впечатлением от произведений Рихарда Вагнера.)

В доме было 11 комнат для гостей (внуков становилось всё больше), но они часто пустовали. Это в Покантико дед видел их регулярно: по воскресеньям шестеро детей Джона приезжали обедать. Рокфеллер встречал их, называя каждого «брат». Сидя во главе стола, он рассказывал истории из своего прошлого, изображая разных людей и размахивая белоснежной салфеткой. Каждый получал поцелуй и пятицентовик. «Знаете ли вы, что больше всего расстроит дедушку? — спрашивал он мальчиков. — Знать, что кто-либо из вас стал расточительным, сумасбродным, небрежным с его деньгами… Будьте осторожны, мальчики, и тогда вы всегда сможете помочь несчастным людям. Это ваш долг, никогда не забывайте о нём». С внучками он был менее строг, и Бабс, достигшая мятежного подросткового возраста, не принимала близко к сердцу наказания «монетой». «Я всегда получу свой доллар у дедушки», — хвасталась она братьям. В конце концов, сам дед накладывал на себя ограничения только по собственной воле, внутренне он всегда был свободен. И она тоже будет делать только то, что считает нужным.

Джон-младший пытался воспитывать своих детей так же, как в своё время воспитывали его самого; правда, Эбби деликатно, но твёрдо «корректировала курс» с учётом новых реалий. Джон-старший рос в бедности, из которой надо было выбиваться трудом и смекалкой; для своих детей он создал иллюзию бедности, пытаясь развить в них те же качества. Но здесь, на Манхэттене, поддерживать эту иллюзию невозможно. Да и зачем каждый раз начинать с нуля? Эбби