Эмма печально смотрела на него.

– Что… со… мной…

– Да, ты не зависишь от завода, – тихо произнесла Эмма, – но и ты, и все вы, нормальные, или, как ты их называешь, живые люди, не знаете кое-чего о себе, как не знали мы о своих ключиках. Вы живете на батарейках. Их, конечно, хватает на гораздо больший срок, чем нашего завода. Только вот… батарейку не подзарядишь.

Эрику потребовалась, казалось, вечность, чтобы произнести всего одно слово.

– Почему…

Эмма решительно поднялась с кровати, посмотрела на него – сверху вниз. С сожалением.

– Потому что кончилась энергия, питавшая твою батарейку, – просто ответила она и направилась к двери.

Эрик тщетно старался спросить, что же это была за энергия. Силы покидали его. И Эмма тоже.

Что-то сверкнуло в лучах восходящего солнца. Из последних сил Эрик повернул голову – совсем немного. Но этого оказалось достаточно, чтобы углядеть краем глаза зажатую в кулачке Эммы цепочку, на которой качался крохотный ключик. Вперед-назад, вперед-назад, вперед…

Возможность порождения нового. Искусственное создание живых существ.

В трактире остро пахло водорослями. В вечерней мгле по оконному стеклу наперегонки сбегали струйки воды, и казалось, что это не дождь вовсе, а шутник-ветер зачерпнул часть моря и понемногу проливает на городок Сен-Мар. Того и гляди, с неба начнут падать рыбы, спруты и прочие морские твари, которых так любит зарисовывать в журнале мой друг Вирфир, когда ему удается добраться до побережья. Тогда он может долго и неподвижно сидеть на камнях у самой воды и думать о чем-то своем. Море бушует, волны докатываются до его потертых ботфорт, взбивая пену, подобную той, что сейчас пузырится в моей кружке. Пожалуй, даже здешнее пиво пахнет не хмелем, а морской свежестью.

На жестяной отлив что-то шлепнулось и скатилось вниз. Рыба, улыбнулся я. Стук повторился снова и снова, и вот уже целая стая воображаемых рыб застучала с той стороны окна. Дверь трактира распахнулась, и на пороге появился закутанный в плащ мужчина.

– Ну и погодка! – сообщил он, смахивая с треуголки стайку градин.

Льдинки забарабанили по полу, покатились под ноги посетителям. Незнакомец окинул цепким взглядом полутень трактира и направился прямо ко мне.

– Разрешите, шевалье? – обратился он, отодвигая свободный стул.

Не дожидаясь ответа, незнакомец как бы невзначай отвернул воротник, демонстрируя значок «Сюрте насьональ».

– Чем я не угодил службе безопасности? – спросил я.

– О! – поднял ладони мой собеседник. – Ровным счетом ничем. Или, наоборот, всем, раз живете в этой забытой Богом земле. Но лично мне всё равно, якобинец вы или монархист, жирондист или термидорианец: все эти люди придут и уйдут, пополняя корзины гильотин своими головами, а государство останется, и мы проследим, чтобы в нем было поменьше убийц и ворья. Но я пришел не для того, чтобы рассказывать вам пафосные слова. Шевалье Жак де Лапьер, нам нужна ваша помощь.

– Э-э-э… сударь, «нам» – это государству, о котором вы говорили с таким подъемом? Или «Сюрте» хочет сделать меня внештатным агентом? – поинтересовался я. – В последнем случае разрешите отказаться.

– Эй, Мари! – подозвал мой собеседник официантку. – Бутылку шато и куриную ножку. Да скажи повару, чтобы запек ее хорошенько, с корочкой!

Я никогда его раньше здесь не видел, но вел он себя так, будто знал всех и каждого. Он улыбнулся, достал из кармана и положил передо мной на стол зуб какого-то животного.

– Это клык жеводанского зверя, убитого почти полвека назад.

– Возможно убитого, – сказал я. – Людская молва склонна придумывать невиданных чудовищ, которые будто бы водятся в лесах Франции.

– Вчера вечером погиб мальчишка, сын крестьянина, – невозмутимо продолжил мой собеседник. – Его зарезали как овцу на бойне. И вот это нашли на теле, – он достал еще один зуб и положил на стол рядом с первым. – Как вы можете заметить, шевалье де Лапьер, между этими клыками практически нет разницы. Представляете, что начнется, когда это станет известно королю? Слухи о возвращении Зверя уже поползли по округе.

– Спустя полвека? Вы верите в чудеса?

– В чудеса? Нет, мой дорогой шевалье де Лапьер, в чудеса я не верю. В факты – да. С фактами нельзя не считаться. Что, если Зверь был не один, и таких, как он, множество? Представьте целую стаю подобных отродий, – он щелкнул по клыку на столе. – И хаос по всей стране обеспечен. А может, кто-то нарочно этого добивается?

– В любом случае, вы обратились не по адресу, – я отвернулся и посмотрел в окно.

Мои зрачки расширились, подстраиваясь под вечерний сумрак. Град прекратился, вновь сменившись дождем, хлеставшим как из ведра. Недалеко от трактира, под старой ивой стояла невысокая фигура в темном плаще с капюшоном.

– Я не охотник, – добавил я, вновь переводя взгляд на собеседника.

– Но вы посредник. А я думаю, что это след «оттуда», – указал он пальцем на пол. – Что-то иное вырвалось из-под земли.

– Вы шутник, сударь… э-э-э…

– Альбер Этье к вашим услугам, – слегка наклонил голову мой собеседник. – Но мне не до шуток. В моей организации вообще не умеют шутить – на это нужны время и силы. Вы единственный из де Лапьеров, кто выжил во время революции. Сколько лет было мальчишке, когда разъяренная толпа вела его вместе с родителями и тетей к гильотине? Восемь? Тетушку, которая воспитывала вас с самого рождения, казнили первой. Затем последовали отец и мать. А вот дальше рассказы выживших очевидцев становятся путаными, показания разнятся, будто существует множество историй, из которых трудно выбрать правдивую. Говорят, что земля разверзлась под ногами грешников, забрав вместе с собой гильотину, окружающие дома и обезумевшую от крови толпу. И что это сделали гномы.

– Вы не шутник, сударь, – сказал я, – вы сказочник. Это был, как говорят географы, тектонический сдвиг, а вовсе не проделки мифических карликов.

– Два пропавшие под землей полка гвардейцев тоже сказки? Кто-то посчитал, что гибель сотни людей и исчезновение половины города – это начало войны, и направил солдат под землю. Из них назад вернулись лишь десять человек – израненных, поседевших, рассказывающих о таких ужасах, о которых лучше не говорить вообще, чтобы вас не упекли в заведение, где содержатся буйнопомешанные. Так вот, шевалье де Лапьер, я – один из вернувшихся. Мне повезло, я не в лечебнице – мсье Видок взял меня под свое крылышко, но кошмары снятся мне до сих пор. Так что не рассказывайте мне, что такое сказки, шевалье. Для меня они закончились давно, когда я увидел настоящих подземных карликов.