Он закутался в черный плащ, накинул на голову капюшон, полностью скрыв лицо в тени. Вопреки молве, цверги не превращаются в камень с рассветом, но солнечные лучи оставляют на их коже глубокие ожоги.

– Ты теперь выследишь Зверя? – спросил у меня цверг.

– Я знаю, куда он пошел. Мне даже не понадобится его запах.

– Убейте его, – сказал Этье, поднимаясь на ноги.

Он застонал, пошатнулся и схватился за стол, чтобы не упасть.

До моря было около ста миль, и мы преследовали Зверя несколько дней, все еще надеясь перехватить его по пути. Но находили лишь трупы. Зверь убивал просто так, только потому, что был взращен для этого, как я для работы посредника. Без друзей, привязанности и чувств, лишь возвращая свой долг создателям, так, как он сам его понимал.

Утро пятого дня погони мы встретили в прибрежной гостинице, где горничная оплакивала мертвого конюха.

Вирфир с самого утра проверил свой однозарядный кремневый пистоль с широким дулом, куда он набил картечи. Оружие было старым, гном показывал его мне, когда я был еще ребенком. Ритуальный топор висел под плащом на спине цверга.

– Посредник вернул свой долг, – сказал Вирфир, глядя из окна на море.

Сегодня штормило. Большие волны с грохотом разбивались о скалистый берег. Кругом пахло морем, и я не чувствовал, куда направился Зверь.

– Посредник может больше не беспокоиться, даже если Вирфира не станет.

– Откуда такой настрой? – спросил я. – Мы убьем Зверя и вернемся назад вместе. Я всегда хотел спросить у Вирфира – почему он выбрал именно меня для работы посредника? Пожалел? Или были еще какие-то чувства? Тогда под землю попало много людей.

– Молодой Лапьер хорошо подходил для работы. Хороший, гибкий материал. Пойдем.

Гном, не оглядываясь, пошел к выходу. Он вышел из гостиницы и направился к самому берегу, где остановился, глядя на волны.

– Зверь где-то здесь, прячется среди скал. Как должно чувствовать себя создание, стоящее на пороге дома, но не имеющее возможности вернуться? Посредник пойдет направо, Вирфир – налево.

– Нет!

– Пусть посредник зовет, если увидит врага.

Вирфир пошел по берегу, сжимая пистоль, и брызги пены долетали до его ботфорт. Я пожал плечами и зашагал в другую сторону. Спустя несколько минут я услышал выстрел.

Когда я оглянулся, то увидел две фигуры – человека и гнома. Человек пошатнулся, но устоял на ногах и взмахнул рукой с длинными когтями. Пистоль выпал из руки цверга, и сам гном повалился следом за оружием на землю. Я побежал к ним. Кончики пальцев взорвались болью, когти вырвались на свободу. Зубы удлинялись, превращаясь в клыки. Я бежал, и утро вокруг меня становилось темнотой подземелья. Я слышал забытые слова, долетавшие до моего слуха из прошлого.

«Преступник стоил дорого. Зачем Вирфир заплатил такую сумму?»

«Посредник созревает. Зверь должен вырваться на свободу, испить крови, иначе он не позволит жить мальчишке».

Удар снизу вверх, располосовывающий живот человека от паха до ребер. Ужас в глазах моей жертвы.

– Остановись, Зверь! – сказала Жанетт.

Она улыбалась оскаленной пастью. С когтей на ее руках стекала кровь и капала на тело Вирфира.

– Зачем ты хочешь меня убить?

Ее зубы втягивались, превращая звериный оскал в обычную человеческую улыбку.

– Ты убиваешь людей. Ты убил Вирфира, – сказал я.

– Все мы делаем лишь то, для чего обучены. Мы с тобой Звери, и мы не можем изменить свою судьбу. Кто для тебя Вирфир? Лишь хозяин, а мы – его инструменты.

– Он мой друг!

– Гномы не способны дружить. У них нет чувств, – улыбнулся Зверь. – Мне тоскливо одному в незнакомом краю. И нельзя мне вернуться домой, – он обернулся и посмотрел на море. – Ты помнишь себя, когда еще был человеком?

– Яи сейчас человек!

– Я помню совсем немного, – продолжил Зверь, словно не слыша моих слов. – Дом. Огонь в очаге.

Издали раздался выстрел, и плечо Зверя взорвалось кровавыми осколками. Зверь пошатнулся, схватился за рану, повернулся ко мне, и я ударил его снизу вверх, вспарывая живот и разрывая внутренности, убивая наверняка, чтобы тварь уже не поднялась никогда. Зверь упал в море, окрасив прибрежную пену своей кровью.

Я стоял над мертвым Вирфиром. Гном знал, где скрывался Зверь. Знал, но отослал меня и пошел на бой сам. Зачем? Пожалел своего посредника? Я просто стоял и смотрел, ведь посредники не показывают своих чувств. Во всяком случае, на виду у других.

Спустя минуту подошел Этье. Поднял свой пистоль и еще дважды выстрелил в плавающее у берега тело Зверя.

– Он уже мертв, – сказал я.

Мои клыки медленно втягивались обратно, когти исчезали в пальцах, оставляя после себя кровоточащие ранки.

– На всякий случай, – улыбнулся Этье, но его глаза оставались серьезными. – Как говорится, не повредит.

– Ты ведь нарочно подбросил мне клык, чтобы мы вывели тебя на Зверя?

Этье не ответил.

– Хороший выстрел, – сказал я. – Спасибо, что не обознался.

– Не за что, – поморщился Этье, схватившись за старую рану. – Твой гном хорошо меня обкорнал. Он спас и тебя, посредник. Зверь поджидал в засаде и убил первого, кто подошел.

– Я знаю. Вирфир был моим другом.

Я поднял тело цверга, и мы вместе с Альбером Этье пошли в гостиницу.

– Ну, ко-отик, ну, посмотри, какой он симпати-ичный. Ну, давай ку-упим!

Нарядная молодая женщина капризно надувала губки и теребила за ушком низкорослого мужчину с важной осанкой и солидным брюшком. «Котик» косил глазами в декольте юной супруги и обречённо вздыхал:

– Ну, Дульсинея, ну, лапочка моя, ну зачем он тебе? У нас ведь в доме и так полно слуг и големов, куда нам ещё один?

– Да, но этот же совсем другой! Самая новая модель, такого ещё ни у кого нет!

– Кхм, это как бы не совсем так, – смущённо, но решительно вмешался стоявший в двух шагах мастер Тельман. – У меня пока всего два экземпляра, но первый уже купили.

– Кто? – требовательно осведомилась супруга; капризные и игривые нотки в голосе исчезли без следа.

– Обер-градомейстер. Кстати, тоже по просьбе жены.

– Ко-отик! – возмущённо обернулась к супругу женщина. – Раз у этой стервы ободранной такой есть, то я тем более его хочу!

«Котик» метнул укоризненный взгляд на мастера Тельмана и обошёл последний оставшийся экземпляр вокруг. Сзади и не отличишь от человека. А вот спереди разница уже заметнее – безволосая голова, на лице ни бровей, ни намёка на щетину, зато тёмно-жёлтые глаза обрамлены густыми ресницами.