– И никакой дружбы, – пробормотал я.

– Посредник что-то сказал?

– Нет, ничего, – я подошел к окну и раздвинул темные шторы.

Среди туч светила луна, большая и круглая, как блюдце. Она отразилась в глазах Вирфира. Точно так же сверкали глаза гномов в темноте, в первое время, пока мое зрение еще не преобразилось, и мне нужен был факел, чтобы ориентироваться в подземных туннелях.

«Мы поможем».

«Не бойся, человек».

Боль, дикая, нестерпимая, от капель в глаза, когда я, привязанный к столу, метался, стараясь порвать путы. В уши были засунуты клочки ваты, смоченной в каком-то снадобье, и мне казалось, что у меня в голове ползали мокрицы, перебирали множеством колючих лапок.

«Маленькие ублюдки! Ненавижу!».

Так говорил про меня убийца среди толпы, или я сам кричал это гномам в горячечном бреду? Память играет со мной странные шутки. Прошли недели или месяцы – ведь у меня не было временных ориентиров, – и огонь, чтобы видеть в темноте, мне больше был не нужен. Слух и обоняние тоже обострились – теперь я слышал шаги Вирфира задолго до его появления, мог определить состав любого блюда до мельчайших компонентов лишь по запаху, и даже опытный дегустатор позавидовал бы моему мастерству. Но я был изменен для другого.

«Маленький де Лапьер – будущий посредник. Он должен слышать ложь, ощущать ароматы страха и обмана, – говорил Вирфир. – Так же, как он теперь чувствует тонкий букет пряностей, которые мы закупаем у людей».

Вирфир знал человеческий язык. Хотя говорил он странно и путано, часто лишь озвучивая свои мысли, ни к кому конкретно не обращаясь, но он смог обучить меня языку гномов. Я привязался к этому цвергу, мне даже начало казаться, что тоска о погибших родных немного затихает, когда Вирфир рядом. Мы вместе гуляли по подземному лабиринту, и я поражался размерам царства гномов. Туннели переплетались, как ходы в муравейнике, внезапно выводили в огромные залы, заставленные светящимися тусклым светом камнями, или в маленькие кузни, где жар от печей обжигал лицо, а от грохота кузнечных молотов можно было оглохнуть. Иногда мы спускались в выработанные шахты, и Вирфир учил меня ориентироваться в полной темноте, доверяя лишь своим чувствам.

Я шел во мраке и сражался во мраке, когда Вирфир заставлял меня драться на ритуальных топорах и стрелять из пистолей на звук опасности. Гном сам сражался против меня, и я, покрытый порезами, которые вечером смазывал лечебной мазью, смог задеть его лишь однажды. Мой топор оставил на груди Вирфира глубокий порез.

«Маленький де Лапьер станет хорошим посредником», – сказал тогда Вирфир, поднимая с камней отрубленный клочок своей бороды.

Цверги не любят сражаться сами. Зачем, если за тебя может драться Зверь? Я только раз видел, как дрались гномы, когда Вирфир сошелся в поединке со Скафинном. Это произошло спустя несколько лет после моего появления у гномов, тогда, когда я увидел Зверей. Я пробрался в туннель с их клетками сам, потому что Вирфир не показывал их мне и не говорил, что стало с людьми, которые провалились под землю во время казни.

Я шел мимо клеток и смотрел на их лица. В глазах людей не было узнавания. В них не было вообще ничего. Потом Вирфир мне сказал, что лучшие Звери получаются именно из людей.

«Мы пробовали волков, – пояснил он, – медведей и еще подземных многоногов, о которых посредник даже не слышал, но ни один из экспериментов не дал таких результатов, как с людьми».

Я шел и смотрел, как за стальными прутьями находились те, кто убил моих близких, и во мне не было сострадания. Не было также ни радости, ни возмущения. Я всего лишь посредник. Не мне решать, что правильно, а что нет.

А потом я угодил в ловушку, и меня утащил Скафинн. Он был лучшим мастером Зверей. Если Вирфир являлся скорее экспериментатором, предпочитавшим пробовать разные варианты, то Скафинн творил настоящие машины для убийства.

«Попался, маленький человек, – говорил он, вытаскивая меня из захлопнувшейся клетки. – Слабый Вирфир больше не защитит маленького глупого человека. Запретная область для чужаков. Таков закон».

«Я не чужак! Я посредник!»

Скафинн, хотя был ниже ростом, легко нес меня, связанного ремнями, в свое логово.

«Маленький человек больше не посредник. Теперь он станет Зверем, как и остальное отродье его проклятой породы, убившей мою жену».

Память, она подводит меня, заставляя помнить лишь обрывки того, что случилось. Я помню крик, но странный, будто это кричал не я, привязанный к столу вивисектора, а кто-то другой. Помню запах своего страха. Помню боль, когда Скафинн на протяжении нескольких суток вскрывал меня своими инструментами, вживляя холодный металл и чужие кости. В дверь стучали, я слышал, как Скафинн уходил, с кем-то разговаривал, но потом он всегда возвращался к своей работе.

Его прервал крик Вирфира. Я не помню, что кричал мой воспитатель, помню лишь ответ Скафинна: «Он больше не посредник. Он теперь Зверь. Его место в клетке».

«Тогда Скафинн завтра умрет», – плюнул в лицо моего мучителя Вирфир.

Они дрались на площади, я не видел их поединка, лишь слышал звуки боя и кидался на прутья клетки, грыз их зубами, рвал когтями, в бессильной ярости пытаясь вырваться на свободу. Топоры сталкивались со щитами, доносился звон железа и хруст дерева, а потом раздался звук, с которым топор входит в тело. Нет, Вирфир не убил Скафинна – гномы не убивают своих, он лишь искалечил старого вивисектора, разрубил ему плечо.

«Посредник пойдет с нами», – сказал Вирфир, бесстрашно входя в мою клетку.

«Молодой де Лапьер теперь Зверь», – тихо произнес я.

«Ерунда, – улыбнулся Вирфир, – трансформация не завершена. Тот, в которого мы вложили столько усилий, будет хорошим посредником. Долг де Лапьера теперь увеличен».

Гном повернулся ко мне спиной, и я едва смог унять боль в своих пальцах – Зверь рвался на свободу, и у меня было единственное желание – вцепиться когтями в спину Вирфира, который был для меня всем, а я для него – лишь удачным вложением усилий.

* * *

– Неподалеку в лесу мы видели последнюю жертву Зверя, – сказал Вирфир. – Об убитом еще никто не знает. Мы должны взять след. Но это трудно без части Зверя.

– Подойдет? – спросил я, показывая на ладони клык.

В костяной ткани были заметны вкрапления металла – такой зуб легче вырвать, чем сломать.

– Где посредник его взял?

– Стащил у бывшего вора, – улыбнулся я. – Поспешим, пока он не хватился пропажи.

Мы покинули трактир, спустившись по наружной лестнице.

– Почему искать Зверя пошел Вирфир, разве это не работа мастера Зверей? – спросил я, втайне надеясь, что Вирфир пришел, потому что хотел увидеться со мной.

Со времен последней сделки, которую я заключил полгода назад с королевским двором на поставку восточных пряностей в обмен на оружие, с Вирфиром мы больше не виделись.