– Цвергов, – сказал я. – Они предпочитают называть себя цвергами.

В ветреной и дождливой темноте за окном ива шевелила ветвями, словно пучком щупалец, как вытащенное на берег морское чудовище. Фигуры в темном плаще под деревом больше не было.

Мари принесла бутылку вина и горячее мясо в тарелке, поставила перед Этье. Я почувствовал аромат блюда и тонкий букет вина. Вино было чудесным, но в куриной ножке, на мой вкус, присутствовало слишком много соли – ее едкий запах преобладал над остальными. И еще не хватало щепотки куркумы и шафрана. Но, в общем, приготовлено было сносно – Мишель Орди, хозяин этого заведения, заботился о том, чтобы у него работали хорошие повара. Узнав, что в Париже становятся популярными рестораны, он пытается переделать свой убогий трактир в нечто столичное. Даже нанял певичку, мадам Жанетт, похоже, выкупил ее из захудалого борделя. Как раз сейчас она вышла на сколоченную из досок и покрытую зеленым сукном сцену, собираясь запеть одну из популярных в городе песенок. Певичка прокашлялась, вздохнула так, что, казалось, шнуровка на платье не выдержит давления скрывающихся достоинств, и запела.

В ее песне были тоска и надежда. Тоска о прошедшей жизни и грусть о том, как плохо одной в незнакомом краю. Но надежда когда-нибудь вернуться домой вела героиню песни всё дальше и дальше по жизни сквозь невзгоды и опасности, подстерегающие ее на каждом шагу.

– Под землей трудно сражаться, – сказал Этье. – Люди не совы, чтобы видеть в темноте. И не гномы, которые во мраке как у себя дома. Мне повезло – я выжил. Вам тоже повезло. Как это, шевалье де Лапьер, жить под землей? Говорят, что мальчик, считавшийся мертвым, появился на поверхности спустя пятнадцать лет вместе с небольшим состоянием в золотых слитках. Пятнадцать лет – долгий срок, не скучали по людям?

Этье налил вино в кружку и разом опрокинул в рот, только кадык заходил на небритой шее.

– Нет, – ответил я. – Не скучал.

В памяти вновь появилась толпа, в глазах у людей отражались горящие факелы.

«На гильотину сосунка, пусть его папаша увидит смерть маленького ублюдка!»

«Нет, женщин вперед! Сюда, сударыня».

«Мой Жак, не смотри!»

Тетушку Анжелику больше волновала не собственная смерть, а то, что ее воспитанник увидит кровь. С каким удовольствием я убил бы всех стоящих на площади. Растерзал бы, как они моих родных. Но кровь влечет за собой кровь. Это трудно остановить. Да и все виновные давно мертвы. Я почувствовал острую боль в кончиках пальцев. Нет! Надо успокоиться. Надо оставаться самим собой.

Грохот обвала, земля, ускользающая из-под ног. Приземистые фигуры в черных плащах с капюшонами, из-под которых горят белые совиные глаза с маленькими зрачками.

«Мы поможем».

«Не бойся, человек».

И крики умирающих. Я помахал головой, прогоняя воспоминания. Боль в пальцах прекратилась.

– Мы с вами похожи, сударь Жак, – сказал Этье. – Там, под землей, я видел такие же раны у людей, оставленные Зверями. Этим тварям место в подземелье. Мой шеф считает, что гномы собираются объявить нам войну, и это первая проба… Вторая – первая была полвека назад. Попытка прощупать, на что мы способны. Но я думаю, что гномы не хотят воевать. Им это незачем, как рубить денежное дерево. Согласно тайному отчету, гвардейцы перебили их всех. Для людей гномов не существует и не существовало никогда, как и угрозы от них. Тем более, что взаимовыгодная торговля полезна для обеих сторон. Но говорят, что цверги работают лишь с людьми-посредниками. Воспитывают их с младенчества, а потом берегут как зеницу ока. Помогите мне найти Зверя, шевалье де Лапьер. Думаю, что он вырвался на свободу без ведома ваших хозяев, и вы тоже заинтересованы в его скорейшей поимке.

Мадам Жанетт спустилась со сцены и теперь ходила по проходу между столами. Запах ее духов – тонких, щекочущих чувства, – витал в воздухе. Рука с длинными пальцами прикоснулась к шее Этье, и тот попытался поймать ее в свою ладонь, но певичка ускользнула, как грациозная бабочка.

– Мне тоскливо одной в незнакомом краю. И нельзя мне вернуться домой, – ее голос нарастал, как шум прибоя, отчего по спине пробегали мурашки, нарастал до апогея, чтобы потом оборваться звенящей тишиной.

– Хороша, чертовка! – ухмыльнулся Этье, провожая взглядом мадам Жанетт.

– Если я найду для вас Зверя, что будете делать? – спросил я.

– Я его убью, – Этье расстегнул плащ, продемонстрировав висящий в петле на боку кавалерийский пистоль с длинным стволом. Но это оружие было трехзарядным, работы гномов – я узнал клеймо мастера Фрега.

– Обошлось в целое состояние. Пули отлиты из серебра, на всякий случай, – сообщил Этье, застегивая плащ.

– У вас на шее шрам от ножевого ранения, а на руке выше локтя татуировка, – сказал я, – череп, кинжал и роза. Это ведь знак одной из парижских шаек?

– Вы наблюдательны. Да, следы бурной молодости.

– Выходит, правда, что в «Сюрте» берут бывших преступников. Нет, сударь, я не могу вам помочь. Как вы правильно сказали, я всего лишь посредник: найти покупателей и продавцов, получить проценты от сделки. Разрешите откланяться, – я поднялся, собираясь уйти.

– Верно говорили, что вы никому не доверяете, – улыбнулся Этье, пряча в карман зубы Зверей. – Но если передумаете, я буду ждать вас здесь, снимаю комнату на втором этаже. Удачи, шевалье де Лапьер.

Когда я проходил мимо Жанетт, она заигрывающе мне подмигнула.

* * *

На втором этаже было слышно, как по крыше барабанит дождь. Свечи в светильниках на стенах не горели, и в коридоре царил полумрак, в котором беззвучно летала летучая мышь. Она проникла сквозь распахнутую дверь, ведущую на балкон в конце коридора, и теперь носилась взад-вперед, от балкона к лестнице. Мышь шарахнулась от меня и вылетела наружу. Я плотно закрыл за ней дверь и вошел в свой номер.

В темноте вспыхнул огонек – это сидящий в кресле Вирфир зажег курительную трубку. Она была сделана из длинного изогнутого корня красного дерева и оснащена кремневым огнивом, гном не расставался с ней никогда на протяжении всех лет, что я его знал.

– Вирфир неосторожен, – сказал я. – Его несложно было заметить во дворе возле ивы. И он не закрыл дверь на балкон, когда поднялся по наружной лестнице.

Гном промолчал.

– Кошачьи шаги, – наконец произнес он. Его голос был скрипучим, словно звук вращающихся в механизме шестеренок, – женская борода, корни гор и медвежьи жилы, рыбье дыхание и птичья слюна, они истерлись. Цепь тонкая и мягкая, как шёлк, порвалась. Зверь на свободе. Мы пришли к посреднику, чтобы он помог найти Зверя.

В языке цвергов нет слова «я», поэтому они говорят лишь «мы». Всё общее, даже чувства и помыслы.

– Жак де Лапьер не охотник, – пожал я плечами. – Он не умеет выслеживать добычу.

– Мы поможем, – сказал Вирфир. – Посредник поможет нам, мы поможем посреднику. Посредник должен вернуть долг. Деловые отношения.