– Жанна Ивановна, пока не выяснится, с какого телефона поступил звонок, мы хотели бы остаться здесь, – сказал он. – Если наше присутствие вас не обременит.

Жанна Ивановна поклялась, что ее ничего не обременит. И на застывшего неподвижно Сергея, хранящего молчание, покосилась с таким ужасом, что Илюшин с трудом удержался от смеха. Кажется, если бы он пожелал жить здесь еще год, она и на это дала бы согласие, лишь бы поскорее убраться подальше от взбешенного Бабкина и увести своего братца-остолопа.

Когда за ними закрылась дверь, Макар скомандовал:

– Отомри!

Но напарник уже и без его приказов был на кухне, стучал дверцами шкафа. Сначала до Макара доплыл запах кофе, а затем, бережно неся кружку размером с небольшую кастрюлю, вернулся и Сергей.

– В турке осталось на полчашки. Если хочешь, допивай.

– Не хочу. – Илюшин спрыгнул с подоконника. – Надо срочно связаться с Татаровым, выяснить, откуда был сделан звонок.

– Дай мне две минуты спокойно кофе попить, а?

– Даю три с половиной, – великодушно сказал Макар.

– Я знал, я знал! – Татаров хлопнул ладонью по столу, и ложка громко звякнула в его тарелке. На них обернулись из-за соседних столиков. – Смылась отдыхать, никого не предупредила! Надо будет у нее допытаться, когда вернется, отчего она бросила машину в этом селе, как его… Алабушево. Не дает мне покоя этот вопрос. Хотела, чтобы ее угнали? На запчасти разобрали, или что?

Они сидели втроем в том же кафе, где впервые встретились с Бабкиным. Сергей пил кофе – кажется, уже пятую чашку за сегодняшний день, но кофе здесь варили отменный, он не мог упустить такую возможность. Илюшин заказал мороженое и теперь под насмешливым взглядом Татарова десертной ложечкой собирал с белоснежного пика россыпь измельченных орехов.

– Нужно все проверить, – в третий раз занудно повторил Сергей.

– Ясное дело, – согласился Татаров. – Сейчас доем и рвану к телефонистам. Они мою рожу узнают издалека! Каждый божий день к ним, как на работу. Жалко, зарплату ихнюю не платят!

– Компанию тебе можно составить? – спросил Сергей.

– Само собой! А ты, Макар Андреевич, чем займешься?

– Еще не решил, – сказал Илюшин. – Мне не дает покоя вопрос: почему Баренцева не позвонила, а прислала голосовое сообщение?

Бабкин согласно кивнул. Его тоже это занимало.

– Ха! Это я тебе отвечу запросто. – Татаров поднял руку, привлекая внимание официантки. – Не хотела нарываться на семейный скандал. Сидит она на морях вся из себя расслабленная, не желает портить себе настроение. А сестра же голосить начнет! Начнет?

– Может…

– Ну вот. Зачем тратить нервы? Она нарочно сбежала подальше. Вот поэтому голосовое. Девушка, принесите еще порцию сметаны, пожалуйста.

Официантка, улыбнувшись ему, ушла. Бабкин еще в прошлый раз заметил, что Татаров вызывает у людей симпатию – очень ценное качество для оперативника. Меньше минуты спустя она появилась: поставила керамическую плошку перед Татаровым, сказала: «Пожалуйста, приятного аппетита» – и снова улыбнулась. Но прежде чем уйти, взгляд задержала на Илюшине.

«А вот и еще одно ценное качество», – хмыкнул он про себя.

– Допустим, – согласился Макар. – А почему банковская карта нигде не засветилась? Они едут, видимо, на машине Горояна, останавливаются, покупают вино, заказывают еду в ресторанах, она заходит в салон, чтобы сделать укладку или маникюр… Ей тридцать пять, она в компании с любовником на семь лет моложе. У нее с собой странный набор вещей, она собиралась в дикой спешке, как будто убегала. Ей обязательно пришлось бы что-то докупить. Маникюрные ножницы, ушные палочки – да что угодно! Почему она за пять дней ни разу не расплатилась картой?

Татаров с веселым недоумением уставился на него.

– Макар Андреевич, ты чего! Да они из постели не вылезают! Зачем ей этот маникюр-педикюр! Голову помыла – уже красотка. В ресторанах расплачивается Гороян, он ей даже пять рублей вытащить не позволит. Может, они и не едут никуда! Зависли в Ростове, отрываются по полной. Сорвало у тетки крышу, ну.

– Не забывай о горе налички в сейфе, – поддержал оперативника Сергей. – Может, Баренцевой нравится швыряться деньгами. Кое-где, если ты расплачиваешься налом, делают скидку, и неплохую. А ушные палочки ей вообще не нужны. По последним данным отоларингологов уши чистить вредно.

Илюшин в раздумьях постучал ложечкой по креманке. Достал телефон и включил воспроизведение.

«Не беспокойся, все в порядке, я тут задержусь. Когда вернусь, не могу пока сказать! Чмоки-чмоки, Ленку целуй в коленку!»

Сергей с Татаровым уже уехали. Макар, вставив в уши наушники, прослушивал раз за разом: «Не беспокойся, все в порядке… Не беспокойся, все в порядке».

Бабкин позвонил, едва вышел из телефонной компании.

– Макар, сообщение отправили из Лазаревского! – Он перекрикивал шум машин, направляясь к припаркованному «Тахо». – Да, под Сочи! Номер зарегистрирован на какого-то Давыдова Егора, древнего старикана, ему сейчас должно быть под сто лет. Телефон выключен, связаться с владельцем невозможно. Но находится по-прежнему в Лазаревском. Выглядит все так, будто она взяла у кого-то мобильник, быстро надиктовала сообщение и отправила сестре. Приеду – поговорим. Я через час буду.

– Час – это очень оптимистично, – заметил Илюшин, взглянув на карту пробок. Но Сергей уже отключился.

«Прислала сообщение, а не позвонила, – повторил он про себя. – Татаров дал убедительное объяснение, и все же, и все же».

Мысли его перескочили на Машу, которая созванивалась с мужем каждый день. Созванивалась – но не присылала фотографии. Макара это сразу озадачило, но он не стал ничего говорить Сергею. Маша – неутомимый регистратор каждодневной реальности! Она на каждый цветущий кустик, на каждую кошку, выглядывающую из форточки, выхватывает телефон и делает снимок. Они вместе выбирали новую модель, потому что ей важна хорошая камера. И вдруг она ничего не шлет мужу! Ни общего вида деревни, ни своего дома, ни комнат, ни сада… Единственное фото, которое Сергей от нее получил, – неразборчивая куриная харя на весь экран. Довольно грозная харя, надо сказать, хоть и смазанная. Натуральный птеродактиль.

Баренцева не звонит. Маша не шлёт фотографий.

«Что-то здесь не то. Что-то неправильно».

Может быть, она болеет? Выходит только покормить птиц, потому и нет фото.

Войдя в коттедж, Илюшин набрал Машин номер.

– Привет! Как ты себя чувствуешь? – спросил он, услышав ее голос.

– Как в подземелье у крота, – ответила она после недолгого молчания.

Илюшин напрягся. Крошечная девочка, зимующая рядом с Крысой и Кротом, выхаживающая умирающую ласточку, – этот образ ему не понравился; он встревожил его. Маша догадалась, о чем он думает.