Москву, где SVC занялся вопросом о том, как устранить несоответствия в его конструкции и функциях, которые были выявлены в ходе испытаний. Отсутствие связи между SVC и персоналом — американским и советским — в Воткинске было одновременно красноречивым и мучительным. Советские чиновники в Воткинске перестали спрашивать о статусе SMD, и 10 мая 1989 года начальник отдела 162 Анатолий Томилов представил пересмотр существующих процедур проверки «для ракеты SS-25 в контейнере с открытой крышкой», подчеркнув, что «это не разрешается прикасаться к контейнеру или ракете руками или любым другим предметом». Командующий участком OSIA в то время Марк Дьюс отметил в ответ, что советская процедура «должна учитывать возможное использование устройства для измерения ступени, затрагивающего как ракету, так и контейнер» и представил измененную формулировку на этот счет.

Ни одна из сторон не знала, каков был статус SMD. Это изменилось в июле 1989 года. SVC, казалось, был готов продвигаться вперед по этому вопросу, и делегация во главе с Кеннетом Хаком прибыла в Москву для консультаций с советской делегацией во главе со Львом Соломоновым, главным конструктором ракеты SS-25. Джон Сарториус и Билл Лангемайер были прикреплены к делегации США, чтобы представить точку зрения инспектора.

В течение месяца обе стороны встречались в конференц-зале в здании штаб-квартиры Московского института теплотехники, обсуждая технические детали изменений, вносимых в SMD. Обе делегации тесно сотрудничали со специалистами АО «Оптика», структуры, которая специализировалась на производстве, управлении и тестировании оптических приборов, в том, что касается контроля качества и вопросов безопасности, связанных с установкой лампочек, питаемых от электричества напряжением 220 Вольт, в контейнер, загруженный несколькими действующими ступенями ракет на твердом топливе. К середине августа объединенная команда SMD достигла соглашения о конфигурации и процедурах, которые можно было бы протестировать на реальном SS-25.

21 августа 1989 года объединенная делегация во главе с Геком и Соломоновым отправилась в Воткинск, где позже в тот же день локомотив покинул территорию завода, таща за собой 6-осный вагон, в который была погружена SS-25. Как и в случае с предыдущим экспериментом SMD, железнодорожный вагон и ракета были подвергнуты стандартному протоколу осмотра, прежде чем их отправили в инспекционное здание с экологическим контролем, где команда советских инженеров сняла крышку с ракеты. Как и в случае с предыдущим экспериментом, вскрытие ракетного контейнера не учитывалось в восьми случаях, разрешенных договором в год.

Главный конструктор ракеты SS-25 и множество других советских и американских специалистов по контролю над вооружениями (включая Джона Сарториуса и Билла Лангемайера) столпились на бетонной инспекционной площадке, одетыми в специальные антистатические комбинезоны, с антистатическими перчатками на руках и антистатическими ботинками на ногах. Каждый человек на стенде прошел через процесс прикосновения к специальному заземляющему стержню, предназначенному для устранения любого остаточного статического заряда, который мог накопиться. Сказать, что Советы были обеспокоены опасностями, связанными со случайной детонацией из-за воздействия на твердое топливо статического заряда, было бы преуменьшением.

Когда ракета была открыта, объединенная группа по оценке SMD включила SMD-устройство, подключив его к стандартной советской розетке на 220В, которая питалась от завода. Лампочки, которые были прикреплены к SMD для освещения внутренней части пускового контейнера и внешней части второй ступени ракеты, загорелись, и устройство медленно и очень осторожно было вставлено в ракетный контейнер, при этом наблюдатели внимательно следили за его ходом. Примерно в середине процесса установки на заводе произошел скачок напряжения, из-за которого лампочка на части SMD, уже вставленной в ракетный контейнер, взорвалась с громким хлопком.

Звук битого стекла, оседающего в углублениях снаряженной ракетной канистры, мог быть услышан каждым членом объединенной группы по оценке, когда они коллективно затаили дыхание, ожидая взрыва, который отправил бы их на верную гибель. Примерно через 30 секунд раздался русский голос: «Ну, ребята, мы все еще живы!»

SMD был извлечен из пускового контейнера, и объединенная группа по оценке удалилась из здания инспекции, контролируемой окружающей средой, оставив заводским техникам задачу убрать беспорядок, который они устроили. Делегация с Джоном и Биллом на буксире вернулась в Москву на следующее утро, не приблизившись к решению относительно пригодного для использования SMD, но очень-очень повезло остаться в живых. Проблема SMD была вновь передана на разрешение SVC, оставив КаргоСкан в качестве единственного средства постоянной проверки, когда дело дошло до определения того, принадлежала ли вторая ступень ракет, выходящих из Воткинска, SS-20 или SS-25.

Сага о КаргоСкане распалась на два отдельных повествования, одно из которых касалось трудностей, с которыми столкнулись США при подготовке системы к отправке в Советский Союз, а другое — борьбы между инспекторами и их советскими коллегами при подготовке объекта контроля к его приему. Ответственность за сборку, тестирование и подготовку КаргоСкана к доставке в Воткинск лежала на подразделении электронных систем ВВС США (ESD), которое заключило контракт с проектом технической инспекции на местах (TOSI), осуществляемым Национальной лабораторией Sandia. Тестирование началось 10 февраля и было завершено 3 апреля.

Одна из проблем, с которой столкнулось ESD, заключалась в том, что задержки с вводом в эксплуатацию КаргоСкана привели к дефициту бюджета. По оценкам ESD, для завершения доставки в Воткинск системы радиографической визуализации, способной выполнять задачи, предусмотренные договором, потребуется $11,6 млн. Однако было выделено лишь $6,2 млн из финансирования, в результате чего дефицит составил $5,4 млн. Был привлечен министр военно-воздушных сил, чтобы помочь выжать деньги из различных агентств. Проблема финансирования стала еще более острой, когда после завершения тестирования КаргоСкана было принято решение не демонтировать его до тех пор, пока не будет согласована фактическая дата отгрузки. Необходимо было выделить дополнительное финансирование для поддержания работоспособности КаргоСкана, чтобы можно было обучить персонал OSIA и Hughes.

График был сдвинут еще дальше, когда Советы во время заседания SVC в Женеве заявили, что они не смогут проинспектировать КаргоСкан и одобрить его передачу в Воткинск, пока не получат дополнительную информацию и документацию, включая руководства по эксплуатации, функциональные описания аппаратного и программного обеспечения, блок-схемы и исходный код. Дело еще больше осложнялось тем фактом, что на изготовление такой документации не было выделено никаких денег, что вынудило руководителя программы ESD подполковника ВВС Джона Совича модифицировать существующие контрактные транспортные средства как для Национальной лаборатории Sandia, так и для компании технических служб Hughes. Совичу удалось расширить описание работ, чтобы позволить начать работу по подготовке необходимой документации как в Sandia, так и на месте в Воткинске. Это, конечно, стоило еще больших денег, которые ОУР не заложил в бюджет.

К августу 1989 года документы, запрошенные Советами, были подготовлены и переданы их делегации в Женеве. Делегация США предложила Советам направить группу