– Кстати, я в курсе, что у вас не так, – бархатистый голос вырвал из раздумий. – Но в нашем мире муж и жена иногда берут зеркальные имена.

Сафира снова ощутила, как краснеет.

– Я не знала… – пробормотала.

Однако мелькнувшая мысль отвлекла внимание.

– Значит, «меня зовут Ранул», – продолжил, посмеиваясь, Лунар.

– Талим и Малит…

– Почти, – согласился воин.

– Повеление сил? Или совпадение?

Воин повёл плечами.

Сафира бросила взгляд в тёмное зеркало, на миг показалось, оттуда проступила смутная фигура. Девушка непроизвольно сжала руку спутника, тот обернулся, всмотрелся в отражающую поверхность.

– Всё нормально, – произнёс.

– Ты говорил, можно установить связь с Хранилищем? – прошептала она.

«Возможно, и с Арифас?»

– Хочешь попробовать?

– Нет! – Сафира замотала головой.

Слишком явственно вспомнились выходящие из зеркал Предвестники и весь пережитый ужас. Она взглянула на Лунара словно по-новому.

Мог ли он быть тем, из-за кого всё это произошло? Возможно, виной случившемуся то, что она забрала его фитарель в свою вместе с Кадимовой, оставила в Хранилище?

Здесь нет безопасного, защищённого места в центре, здесь негде спрятаться. И уж если на то пошло, она лучше попыталась бы установить связь с Арифас. Без свидетелей.

– Давай лучше продолжим… язык, – добавила предводительница, направляясь к креслам. – «Меня зовут Альяра», – попыталась произнести на местном.

– Какие же вы, девушки, непостоянные, – хмыкнул Лунар. – Молодец, всё получается.

Непостоянные, фыркнула про себя Сафира. Уж кто бы говорил. Но промолчала, не то решит, будто для неё это имеет значение.

Села в кресло, воин опустился в соседнее.

– Что ещё мне может пригодиться?

– Ну… например, «спасибо, ваше величество», «чудесная сегодня погода», «благодарю, но мне пока не хочется танцевать».

– Почему не хочется? – нахмурилась Сафира.

– А разве хочется?

– Зачем я тогда учусь?

– Станцуем с тобой танец, покажешь всем, что умеешь, и остальным можешь с чистой душой отказывать. Ну разве что кроме короля, хотя королевские партнёрши, скорее всего, расписаны церемониймейстерами на вечер вперёд.

– Почему с тобой? – Сафира снова нахмурилась.

– А тебя что-то не устраивает? – удивился Лунар.

– Я думала, мы с тобой просто тренируемся. Чтобы я могла с другими нормально танцевать. И Китилья сказала, что ты не любишь. И, – она чуть не напомнила о поведении собственных волос на репетициях, но тут же поспешила придумать что-нибудь другое.

Про связь и поцелуи говорить тоже не хотелось, в голову как назло ничего не приходило.

– Не люблю эти громоздкие танцы, – отозвался Лунар. – В нашем мире совсем другие. И музыка другая.

– Покажешь? – с любопытством поинтересовалась Сафира, прежде чем сообразила, что делает.

– Давай, – усмехнулся Лунар, поднялся, присел возле проигрывателя, настраивая. – Заряд заканчивается, дашь немного силы?

Предводительница прикоснулась к его плечу, почти не сомневаясь, что волосина будет. Совсем не удивилась, когда энергия скользнула в руку и дальше, к воину.

«Интересно, – мелькнула мысль, – а как он видит мою энергию?»

Полилась чистая, красивая мелодия, которую выводил яркий мужской голос в сопровождении совсем непривычно звучащих инструментов. Совершенно иная, непохожая на здешнюю и даже на ту, какую предводительница помнила из подсмотренной картинки.

Воин мягко поднялся, протянул ладонь.

Сафира в глубине души испытала смятение, но внешне совсем не хотелось его показывать. Если Лунар так спокойно тут руки подаёт и танцевать приглашает, не убегать же.

Девушка тоже поднялась, признаваясь себе, что не смогла бы убежать, даже если бы решила. Неизбежность расставания осознавалась слишком остро, и душу заполняло желание хоть немного окунуться в его мир – тот, о котором с таким восторгом рассказывала Китилья и которого предводительница лиаров никогда не увидит.

Будет, о чём вспоминать тоскливыми вечерами.

Музыка завораживала, увлекала, вызывала желание отдаться мелодии и ритму, позабыть об окружающем. И танец оказался совсем иным.

Лунар положил руку на талию, привлёк так близко, как не позволяло пышное платье.

Сафире казалось, она ощущает каждое движение, знает, что нужно сделать, как шагнуть, когда покрутиться. Будто лёгкий ментальный контакт, прямая передача информации, будто музыка помогла слишком близкому взаимопониманию, которого никогда не было в обычной жизни.

Только смотреть в глаза предводительница боялась. Наоборот, закрыла свои, отдаваясь течению реальности. И лишь когда мелодия окончилась, неосмотрительно открыла.

Взгляд воина тут же проник куда-то глубоко, выметая любые разумные доводы и данные себе обещания. Осталось только одно чувство: она вдруг осознала, насколько соскучилась по цветной энергии, насколько её не хватало в последние дни и насколько, наверное, будет не хватать потом…

Эта мысль немного отрезвила, воспоминания последних дней и разговоров скользнули горькими струями в яркую, красочную беззаботность, куда погрузилась предводительница.

Возможно, потому, что сегодня она и так была полна сил, в дополнительной энергии не нуждалась. А может быть, осознание того, что он никогда не собирался оставаться и «это никакая не любовь», всё-таки оказалось сильнее.

Сафира будто очнулась, обнаружила: губы давно уже в плену настойчивых, но мягких губ Лунара, а пеньюар на полу, и сильные руки гладят плечи, сбросив бретельки подаренной рубашки, обжигают спину, вплетаются в волосы.

Играет новая мелодия, не менее восхитительная и уводящая за собой, в мир грёз и несбыточного счастья.

Девушка выставила ладони, упёрлась в грудь воина, порываясь прекратить безумие. Глупо было надеяться, что они смогут себя контролировать. Давно ясно: связь намного сильнее.

«А может, не останавливаться?» – мелькнула крамольная мысль. Он уйдёт, зато оставит ей совсем иное воспоминание, где острые стебли и камни не впиваются отовсюду, где нет омерзительной вони возбуждённых и потных марагов, где тело не саднит от ударов и даже, возможно, наоборот – получает удовольствие.

Наверное, нежданное ментальное единение всё ещё продолжалось, потому что Лунар вдруг отстранился, прикрыл глаза. Потом открыл их, словно собираясь говорить.

Сафире очень не хотелось, чтобы он видел картины, всплывающие перед внутренним взором, ненавистные воспоминания, которые невозможно забыть, и тем более чтобы догадался, о чём она подумала под конец. Но как тут закрыться, не знала, поэтому только отвернулась.