На протяжении почти двух столетий после установления принципата греческий мир в целом не страдал от войн, однако социальные проблемы продолжали вызывать гражданские волнения. Хвалебные надписи в честь благотворителей, относящиеся примерно ко времени Адриана, свидетельствуют об острой нужде части населения и городов, неспособных финансировать общественные проекты. Например, великий благотворитель Опрамой из Родиаполя в Ликии, чья деятельность приходится на последние годы власти Адриана и правление его преемника, не только спонсировал храмы, гимнасии, бани, рынки и игры в ряде городов, но и удовлетворял потребности бедноты: он обеспечивал поставки дешевого зерна, достойные похороны тех, за чье погребение не могли заплатить их семьи, приданое для стесненных в средствах девушек, покрывал затраты на образование и воспитание детей граждан и раздавал еду беднякам.

Истоки и природа социальных проблем и напряженности оставались в первые века принципата, в сущности, теми же, что и раньше: разрыв между бедными и богатыми был заметнее, чем когда-либо. Ограниченные в средствах люди — главным образом, городские жители — зависели от благотворителей, которые открывали им доступ к дешевому зерну. Некоторые из неимущих не имели другого выхода, кроме как бросить своих новорожденных детей — подкидышей (threptoi) обыкновенно растили как рабов, — продать себя в рабство или стать преступниками. Проблемой, особенно в Малой Азии, оставался организованный разбой — не только потому, что в горных районах долго отмирала древняя привычка к грабежу, но и из-за безысходности. В начале II века н. э. на земли вокруг горы Ида на северо-западе Малой Азии наводил ужас Тиллороб, грабивший сельскую округу и даже нападавший на городские поселения; его биографию Арриан составил наряду с историей Александра Великого.

Если главные проблемы не исчезали, то ответы на них изменились, ибо один из традиционных способов справиться с социальной напряженностью — покорение соседних территорий и раздача гражданам земли и трофеев — ушел в прошлое. Территориальные споры между городами активно велись и в имперский период, однако завоевательные войны больше не давали хоть бы и временного ответа на земельный голод. После Помпея Восточное Средиземноморье в целом избавилось от пиратства и прибрежных набегов, которые были важными источниками дохода для общин Крита и Киликии. Вопреки известной сцене из фильма «Бен-Гур», в которой на римские корабли во времена Августа нападают македонские пираты, в имперский период морские разбойники продолжали играть видную роль лишь в литературных сочинениях, действие которых разворачивалось в прошлом, когда пиратов в Восточном Средиземноморье было не меньше, чем дельфинов.

В Римской империи сохранялся один традиционный ответ на демографическое давление — военная служба. На смену набору в армии царей крупных отрядов пришел индивидуальный наем в римскую армию; изменились лишь условия службы. Мужчины из восточных провинций, не имевшие римского гражданства (peregrini), могли поступать во вспомогательные войска на фиксированный 25-летний срок. Во времена Адриана насчитывалось 26 отрядов лучников, половина из которых происходила из Сирии, а остальные — из Фракии, Малой Азии и Крита. Люди, имевшие римское гражданство — число их на протяжении первых двух столетий нашей эры увеличивалось, — могли служить в регулярных легионах. Таким образом, армейская служба продолжала давать заработок тем, кто не имел земли или более привлекательных перспектив.

Вхождение Востока в Римскую империю открыло и другие возможности. Уже со II века до н. э. возникли новые сети обмена. Вскоре после того, как в 167 году до н. э. Делос стал свободным портом, он превратился в пристанище для большого числа иммигрантов из Италии — в основном торговцев и ростовщиков. В других областях — Македонии, материковой Греции и Малой Азии — присутствие италийских предпринимателей (negotiatores) и, в намного меньшей степени, землевладельцев (enkektemenoi) стало заметно лишь начиная с I века до н. э. Римские колонии возникали в результате единовременных решений, а не постепенного роста и развития. Следовательно, социальная стратиграфия их населения, состоявшего главным образом из получивших землю бывших солдат, вольноотпущенников, ремесленников, торговцев и городских плебеев, отличалась от стратиграфии старых греческих городов. Изменилось отношение к другим источникам дохода, помимо земельной собственности. Так, самоуверенность, с которой подают себя в памятниках и посвятительных надписях в международном порту Делоса в конце II — начале I века до н. э. римские и италийские купцы, не находит параллелей в большинстве эллинских полисов. Римские колонисты могли устраивать и развивать сети экономической кооперации, пересекавшие границы городов и регионов. Различные ветви одной и той же римской семьи могли проживать в различных городах и поддерживать экономическое сотрудничество, работая для достижения более высокого социального положения. По этим причинам италийские переселенцы сразу же оказали влияние на экономику. В конце I века до н. э. — в I веке н. э. римские колонии привнесли жизнь в районы, пострадавшие в войнах. Например, Коринф и Патры на восточном и западном окончаниях Коринфского залива соответственно упростили сообщение с Италией и тем самым способствовали экономическому росту. Коринфские гончары снабжали Грецию, Малую Азию, Северную Африку и Италию масляными лампами.

В Малой Азии устройство римских провинций (а значит, интеграция крупных территорий в рамках унифицированной административной модели, строительство и поддержание дорог), а также более высокая подвижность торговцев и предпринимателей, выходившая за границы городов и провинций, дали беспримерный импульс торговле специализированными товарами — например, тканями — и материалами, особенно мрамором. Крупные имения, в которых земледелие было организовано не только для удовлетворения местных потребностей, но и на экспорт специализированной продукции вроде оливкового масла и вина, стали обычным явлением в Малой Азии и Македонии, а в меньшей степени — и в других областях. Некоторыми из этих имений владели теперь римские сенаторы и греки, введенные в сословие всадников. Богатые мужи — а иногда и женщины — порой владели землей на территории городов, гражданами которых они не являлись. Крупные имения управлялись рабами и вольноотпущенниками, которые служили хозяевам в качестве управляющих (oikonomoi).

Хороший пример воздействия завоевания и умиротворения на экономику дает Крит. Как только критяне, привыкшие зарабатывать на жизнь разбоем и наемничеством, оправились от шока после покорения их острова в 67 году до н. э., они стали пользоваться преимуществами, которые предоставляло включение их плодородной области в Римскую империю. В дополнение к крупномасштабному экспорту вина имеются свидетельства торговли оливковым маслом и лекарственными растениями; о появлении новой продовольственной индустрии говорят большие пруды, использовавшиеся для выращивания рыбы в имперский период; кроме того, Крит выделялся производством глиняных ламп, которые вывозились в Малую Азию и Северную Африку. Толчок к их производству дали италийские иммигранты из Кампании. В середине II века н. э. великий врач Гален сообщал о другом доходном экспорте, неизвестном до римского завоевания: