золотом и т. д., либо его собственный товар уже переменил кожу, сбросил с себя свою первоначальную потребительную форму»[721]. Но чтобы функционировать в качестве денег, само золото должно обязательно вступить в каком-нибудь пункте на товарный рынок. Этот пункт первоначально находится в местах его добычи, т. е. там, где оно как непосредственный продукт труда обменивается на другой продукт труда той же стоимости.

Начиная с этого момента, золото непрерывно выражает в себе цены реализованных товаров. Если оставить в стороне обмен золота на товар в местах его добычи, то в руках каждого товаровладельца золото есть самостоятельный, отделившийся образ его отчужденного товара, продукт продажи, или первого метаморфоза товара (Т – Д). Идеальными деньгами, или мерой стоимости, золото стало потому, что все товары измеряют в нем свои стоимости; и таким образом они сделали его мысленно представляемой противоположностью их потребительной стоимости, образом их стоимости. Но реальными деньгами золото становится лишь потому, что все товары в процессе своего всестороннего отчуждения делают его действительно денежной формой, т. е. отделившейся от них всеобщей эквивалентной формой, или превращенной формой, их потребительной стоимости, а следовательно, действительным образом их стоимости. Именно «как образ стоимости, товар стирает с себя всякий след своей естественно выросшей потребительной стоимости, всякий след создавшего его особенного полезного труда, и превращается в однородную общественную материализацию лишенного различий человеческого труда. В деньгах нельзя разглядеть, какого сорта товар превратился в них. В своей денежной форме один товар выглядит совершенно так же, как и всякий другой. Деньги могут представлять собой навоз, хотя навоз отнюдь не деньги»[722].

Таким образом, продажа товара (Т – Д) есть в то же время купля его (Д – Т). Например, владелец холста продает свой товар за определенную сумму денег, необходимую ему для покупки библии. В свою очередь, например, владелец пшеницы покупает холст за определенную сумму денег, полученную им от продажи своего товара. Отсюда следует, что акты продажи и купли образуют единство противоположностей. Процесс продажи холста открывает собой движение, заканчивающееся противоположностью этого акта, т. е. куплей библии. Процесс же покупки холста заканчивает движение, начавшееся с противоположности этого акта – с продажи пшеницы. Но Т – Д (холст – деньги), или первая фаза данного процесса Т – Д – Т (холст – деньги – библия), есть в то же время Д – Т (деньги – холст), т. е. вторая фаза другого процесса Т – Д – Т (пшеница – деньги – холст). Первый метаморфоз товара, охватывающий его превращение из товарной формы в деньги, всегда является в то же время вторым противоположным метаморфозом какого-либо другого товара, т. е. обратного превращения последнего из денежной формы в товар[723].

Второй, или заключительный, метаморфоз товара (Д – Т) – купля. Так как деньги есть превращенная форма потребительной стоимости всех товаров, действительный образ последних, отделившийся от них, или продукт их всеобщего отчуждения, то они (деньги) представляют собой абсолютно отчуждаемый товар (в современной терминологии – абсолютно ликвидный товар). Покупательная способность денег выражается в товарных ценах как необходимом материале, посредством которого они превращаются в товар. «Вместе с тем цены, эти влюбленные взоры, бросаемые товарами на деньги, указывают последним границу их способности к перевоплощению, а именно их собственное количество. Так как товар, превращаясь в деньги, исчезает как таковой, то на деньгах не остается следов того, как именно они попали в руки владельца и что именно в них превратилось. Деньги non olet (не пахнут), каково бы ни было их происхождение. Если, с одной стороны, деньги представляют проданный товар, то, с другой стороны, они представляют товары, которые можно купить»[724].

Купля (Д – Т) есть в то же время продажа (Т – Д). Поэтому последний метаморфоз данного товара есть, соответственно, первый метаморфоз какого-либо другого товара. Например, для ткача жизненный путь его товара заканчивается библией, которую он купил на полученные им деньги. Но продавец библии превращает, например, полученные от ткача деньги в водку. Тем самым Д – Т, т. е. заключительная фаза данного процесса Т – Д – Т (холст – деньги – библия) есть в то же время и Т – Д, т. е. первая фаза другого процесса Т— Д – Т (библия – деньги – водка). Поскольку товаропроизводитель доставляет на рынок лишь определенный продукт, он продает его обыкновенно многим лицам. Вместе с тем разнообразные потребности данного товаропроизводителя заставляют его делить вырученную им сумму денег между многочисленными покупками, посредством которых он удовлетворяет эти потребности. «Одна продажа приводит, таким образом, ко многим актам купли различных товаров. Итак, заключительный метаморфоз одного товара образует сумму первых метаморфозов других товаров»[725].

В целом метаморфоз какого-либо товара (например, холста) состоит из двух противоположных и дополняющих друг друга движений: Т – Д и Д – Т, т. е. продажи и купли. Эти два противоположных движения данного товара осуществляются в двух противоположных общественных актах товаровладельца и отражаются в двух противоположных экономических ролях последнего. Как агент первого акта, он – продавец, как агент второго акта, он – покупатель. Но так как в каждом своем превращении товар существует одновременно в двух формах – товарной и денежной, – которые лишь располагаются на противоположных полюсах, то один и тот же товаровладелец выступает и в качестве продавца, и в качестве покупателя. «Подобно тому как один и тот же товар последовательно совершает два противоположных превращения – из товара в деньги и из денег в товар, – точно так же один и тот же товаровладелец меняет роль продавца на роль покупателя. Следовательно, это не прочно фиксированные роли, а роли, постоянно переходящие в процессе товарного обращения от одного лица к другому»[726].

Для того, чтобы это обращение состоялось, необходимо не два, а как минимум три действующих лица, одно из которых является владельцем денег. «Полный метаморфоз товара, в своей простейшей форме, предполагает четыре крайние точки и три personae dramatis (действующих лица). Сначала товар противостоит деньгам как образу своей стоимости, который “по ту сторону”, в чужом кармане, обладает своей вещно-осязательной реальностью. Следовательно, товаровладельцу противостоит владелец денег. Как только товар превратился в деньги, они становятся его мимолетной эквивалентной формой, потребительная стоимость или содержание которой существует “по сю сторону”, в других товарных телах. Деньги, конечный пункт первого превращения товара, представляют собой в то же время исходный пункт второго превращения. Следовательно, продавец в первом акте процесса является покупателем во втором акте, где ему противостоит третий товаровладелец как продавец»[727].

Эти две противоположно направленные фазы движения