занимались непрерывной фальсификацией денег, вследствие чего первоначальный вес монет уменьшался преднамеренно или подвергался порче. Заметим, то, что раньше считалось порчей монеты, впоследствии стало использоваться как одно из средств регулирования денежного обращения, в том числе в качестве средства борьбы с инфляцией. Речь, в данном случае, идет о девальвации, т. е. понижении золотого содержания денежной единицы (обратная операция называется ревальвацией[704]).

Благодаря всем этим историческим процессам отделение денежного названия определенных весовых количеств металла от их обычных весовых названий становится общеизвестным явлением. Но поскольку денежный масштаб, с одной стороны, сам по себе является совершенно условной величиной, а с другой стороны, должен пользоваться всеобщим признанием, то он, в конечном итоге, регулируется законом. Поэтому определенное весовое количество благородного металла, например, унция золота, официально разделяется на определенные части, которые получают соответствующие им наименования, например, фунт, талер и т. д. Будучи собственно денежной единицей измерения, такая часть делится, в свою очередь, на новые части, получающие на основе известного закона свои наименования: шиллинг, пенни и т. д. «Во всяком случае определенные весовые количества металла по-прежнему остаются масштабом металлических денег. Изменяются только способ разделения на части и наименования последних»[705].

Итак, цены, или определенные количества золота, в которые идеально превращаются стоимости товаров, выражаются теперь в денежных названиях этого металла, или законодательно установленных государством счетных названиях золотого масштаба. В результате «вместо того, чтобы сказать, что один квартер пшеницы равен одной унции золота, англичанин скажет, что он равен 3 ф. ст. 17 шилл. 10 1/2 пенсам. Таким образом, в своих денежных названиях товары показывают, чего они стоят, и деньги служат счетными деньгами каждый раз, когда требуется фиксировать какую-либо вещь как стоимость, т. е. в денежной форме»[706].

Однако само название какой-либо вещи не имеет ничего общего с ее собственной природой. Так, нельзя ничего определенного сказать о данном человеке, если известно только, что его зовут Яковом. Точно так же и в различных денежных названиях – фунт, талер, франк и т. д. – исчезает всякий след отношения стоимостей. Сложность понимания сути этого вопроса заключается в том, что денежные названия выражают одновременно и стоимость товаров, и определенную часть данного веса металла, т. е. денежного масштаба. С другой стороны, необходимо, чтобы стоимость как таковая, в отличие от разнообразных потребительных стоимостей товаров, развилась в эту иррационально вещную и вместе с тем чисто общественную форму[707].

Цена есть денежное выражение стоимости товаров, т. е. воплощенного в них общественно необходимого труда. Поэтому эквивалентность данного товара и определенного количества денег, название которого есть его цена, представляет собой тавтологию, так как всякое относительное выражение стоимости товара есть в то же время выражение эквивалентности двух товаров, находящихся в стоимостном отношении друг к другу. «Но если цена как показатель величины стоимости товара есть в то же время показатель его менового отношения к деньгам, то отсюда не вытекает обратного положения, что показатель менового отношения товара к деньгам неизбежно должен быть показателем величины стоимости»[708].

Предположим, что общественно необходимый труд равной величины выражается в 1 квартере пшеницы и в 2 фунтах стерлингов (около 1/2 унции золота). Но 2 ф. ст. есть денежное выражение стоимости квартера пшеницы, или его цена. Если обстоятельства позволяют повысить цену этого квартера до 3 ф. ст. или, напротив, вынуждают понизить ее до 1 ф. ст., то становится очевидным, что 3 ф. ст. слишком большое, а 1 ф. ст. слишком малое денежное выражение стоимости пшеницы. Тем не менее эти выражения суть цены пшеницы, потому что они являются, во-первых, ее денежной формой стоимости, деньгами; во-вторых, определенными показателями ее менового отношения к деньгам. С превращением величины стоимости пшеницы в цену общественно необходимое рабочее время, затраченное на производство квартера пшеницы, проявляется в меновом отношении данного товара к денежному товару как всеобщему эквиваленту. «Но в этом меновом отношении может выразиться как величина стоимости товара, так и тот плюс или минус по сравнению с ней, которым сопровождается отчуждение товара при данных условиях. Следовательно, возможность количественного несовпадения цены с величиной стоимости, или возможность отклонения цены от величины стоимости, заключена уже в самой форме цены. И это не является недостатком этой формы, – наоборот, именно эта отличительная черта делает ее адекватной формой такого способа производства, при котором правило может прокладывать себе путь сквозь беспорядочный хаос только как слепо действующий закон средних чисел»[709].

Таким образом, сама форма цены не только допускает возможность количественного несовпадения величины стоимости товара с его ценой, т. е. денежным выражением величины стоимости этого товара, но и может скрывать в себе качественное противоречие, вследствие чего цена может даже вообще не выражать стоимости, хотя деньги представляют собой лишь форму стоимости товаров. Дело в том, что некоторые вещи сами по себе не являются товарами, например, совесть, честь и т. д. Однако они могут стать для своих владельцев предметами продажи, а потому благодаря своей цене приобретают товарную форму. «Следовательно, вещь формально может иметь цену, не имея стоимости. Выражение цены является здесь мнимым, как известные величины в математике. С другой стороны, мнимая форма цены, – например, цена не подвергавшейся обработке земли, которая не имеет стоимости, так как в ней не овеществлен человеческий труд, – может скрывать в себе действительное стоимостное отношение или отношение, производное от него»[710].

Завершая рассмотрение функции меры стоимости, К. Маркс отмечал, что цена, как и относительная форма стоимости вообще, выражает стоимость данного товара, например, тонны железа, таким образом, что определенное количество денежного эквивалента, например одна унция золота, всегда может быть непосредственно обменено на определенное количество железа. Но отсюда, однако, не следует обратное: что и само железо, в свою очередь, всегда может быть обменено на золото, например, в указанной пропорции. Ведь для того, чтобы на деле выступать в качестве денежного эквивалента, товар должен совлечь с себя свою натуральную плоть и превратиться из мысленно представляемого золота в золото действительное, потому что только оно выполняет роль такого эквивалента. Наряду со своим реальным образом, например, образом железа, товар может обладать выраженным в цене идеальным образом стоимости, или мысленно представляемым образом золота, но вместе с тем он не может быть одновременно действительным железом и действительным золотом. Чтобы установить цену данного товара, достаточно приравнять к нему мысленно представляемое золото. Именно поэтому он должен быть замещен действительным золотом, чтобы выступить в качестве денежного эквивалента. Следовательно, «форма цены предполагает отчуждаемость товаров за деньги и необходимость такого отчуждения. С другой стороны, золото функционирует как идеальная мера стоимости только