— Ну что, все уже?

Неваляшка нахмурился и попытался одернуть Сколли, но безуспешно.

Йимт буркнул что-то себе под нос и задавил очередную сороконожку. Элвин поспешно оглянулся по сторонам, не видел ли этого кто-то из эльфов: уж наверное, они бы не одобрили подобного обращения с одним из созданий природы! Однако эльфы не показывались.

— Ну что, пришли? — снова спросил Сколли в сотый раз — Элвин считал.

Йимт потянулся к своему правому боку, потом досадливо стукнул по нему кулаком. Элвин понял: гном жалеет о пропаже друкара.

Йимт посмотрел на Элвина и покачал головой:

— Это не жара, это дурость.

Юноша улыбнулся, но это далось ему нелегко. Жара потихоньку доканывала его, в плече пульсировала боль. Он глотнул из фляжки — сразу полегчало. Вот только фляжка почти опустела, а идти еще долго… а тут вдобавок Сколли!

— Что, все?

Йимт выругался и так сильно рванул себя за бороду, что несколько прядей осталось у него в руке.

— Сколли, твою мать, в последний раз повторяю! Когда придем, я тебе скажу! Ты видишь где-нибудь волшебную звезду? Или, может, это похоже на форт на холме над рекой? — осведомился он, указывая на деревья вокруг.

Сколли огляделся и наконец кивнул, как будто все понял, однако все знали, что пять минут спустя он снова задаст тот же вопрос. Сколли боялся леса. Если они когда-нибудь снова встретятся с Криттоном, уж Сколли ему задаст! Вообще-то деревья выглядели не особо грозно, просто странно. Например, у одной их разновидности, с серой корой, прямо из ствола росли гроздьями по три штуки оранжевые в черную крапинку плоды. Или, например, дерево, нареченное Йимтом «плакучей розгой» за тонкие, как веревочка, листья с зазубренными кончиками, свисавшие над тропой и прямо созданные для запутывания в бороде. Элвин невольно вспоминал родину, огромные раскидистые каштаны, белоснежные березы, ветвистые клены, в ветвях которых не таилось ничего страшнее белки, устраивающей свою зимнюю кладовую…

— Ну что, уже все?

— Так, парень, ты меня достал! — рыкнул Йимт, ухватив свой «костолом» за ложе и подступая к Сколли.

Перед гномом внезапно возникла Чайи. Она положила ему руку на плечи и прижала палец к губам.

Элвин замер на месте и махнул Инкермону с Неваляшкой, чтобы они сделали так же. Солдаты, впрочем, и сами остановились. Вокруг повсюду, откуда ни возьмись, появились эльфы из Недремлющей стражи. В то время как солдаты держались извилистой звериной тропы, идущей через лес в направлении Луугут-Йора, эльфы — их было десятка два, хотя точно не вдруг сосчитаешь, — шли через лес напрямик, совершенно беззвучно (по крайней мере, Элвин их не слышал). Он не мог бы сказать наверняка, но ему казалось, будто некоторые из эльфов следовали за ними по деревьям, перепрыгивая с ветки на ветку. Однако каждый раз, когда ему чудился сверху чей-то взгляд и он поднимал голову, там не оказывалось ничего, кроме листьев. К листьям он тоже присматривался, от души надеясь не увидеть больше ни одного обожженного морозом листа до конца похода — а лучше до конца жизни.

— Что случилось? — спросил Йимт шепотом, почти не отличавшимся от его нормального голоса.

Чайи негромко прострекотала что-то Иркиле, и та наложила стрелу на тетиву быстрее, чем Элвин успел заметить, как она это сделала. Потом эльфийка сделала два шага в сторону и растаяла в лесу. Юноша поморгал, пытаясь угадать, куда она подевалась, но густые кроны почти не пропускали лунного света, а внизу было слишком темно для его слабых глаз. Он отчаялся ее разглядеть, и тут что-то заставило его обернуться.

На тропе, по которой они только что прошли, копошилось рядом с грудой земли из зияющей ямы очередное существо из бабушкиных сказок: корвирд.

Элвин так удивился, что ему даже в голову не пришло сбросить с плеча мушкет. Ведь корвирды, как и рекки и собачьи пауки, давно вымерли!

Юноша прищурился и потряс головой, пытаясь разглядеть существо получше. Когда ему это удалось, он пожалел об этом.

Корвирд сильно смахивал на сороконожек, которых давил Йимт, вот только футов двадцати в длину, и спереди у него имелась заостренная морда с острыми, как иголки, зубами. Его тело покрывала переливающаяся черно-зеленая чешуя, отчего белесые глаза выглядели только страшнее.

Корвирд сделал несколько шагов. Элвина затошнило. Ноги твари двигались ритмично, как весла на большой лодке, и она продвигалась вперед стремительными рывками, сопровождаемыми сухими, отрывистыми щелчками. Чудище водило мордой из стороны в сторону, обнюхивая тропу. Липкие, блестящие слюни ползли у него из пасти и волочились по земле. Все, куда они попадали, начинало дымиться, и Элвин догадался, что слюна эта ядовитая.

Стрела рассекла тьму и вонзилась в правый глаз корвирда. Чудовище вздыбилось на задних лапах и заревело от боли, брызгая ядом во все стороны. Новые стрелы вылетели из-за деревьев в подставленное брюхо твари, но отскочили от чешуи, не причинив ей вреда.

Разъяренный корвирд, вращая уцелевшим глазом, рухнул на все лапы и понесся по тропе прямо на Элвина. Его тело на бегу извивалось по-змеиному, а лапы стрекотали громче целой стаи цикад. В корвирда полетело несколько стрел, но чешую не пробила ни одна. Элвин отшатнулся, срывая с плеча мушкет. Он слышал крики, чувствовал, как его тянут за руку, но все его внимание поглотил кошмар, который несся на него куда быстрее, чем мог бежать он сам. Между ними оставалось фута четыре, и монстр разинул пасть, целясь в его беззащитные ноги.

— Убирайся обратно в огненную бездну и не оскверняй более землю своим присутствием! — вскричал Инкермон, выступив вперед и заслонив собой юношу.

В руке он, точно щит, держал белую книжечку.

Неизвестно, кто удивился сильнее, Элвин или корвирд. Чудовище отступило на несколько шагов. Зубы блестели от яда.

— Прочь, говорю я! — повторил Инкермон. Глаза у него выпучились, с губ летели брызги. — Адова тварь, ты самим своим существованием оскорбляешь все благое и достойное на этом свете! Твоя хозяйка-колдунья согрешила против всего, что есть праведного и чистого! Убирайся же вон, откуда пришла, и не тревожь нас более!

Корвирд секунду как будто поразмыслил над этим, а потом ринулся на Инкермона.

Два мушкета грохнули прямо за спиной у Элвина. Уши заложило, вокруг заклубился едкий дым. Две пули достигли цели. Мгновение спустя дым развеялся, и юноша увидел перед собой корвирда: в шее у него зияла громадная дыра, в спине — другая, две лапы с левой стороны висели неподвижно. В зубах чудище держало белую книжечку Инкермона, а сам проповедник проворно карабкался на дерево.

Корвирд взвыл, выплюнул книжечку и снова ринулся в наступление.

Элвин приготовился огреть его мушкетом, как дубиной, но тут раздался знакомый гулкий звон тетивы, и две черные стрелы просвистели мимо, пробили голову корвирда повыше челюстей и вошли глубоко в мозг чудища. Голова рухнула на землю, но лапы и тело продолжали беспорядочно двигаться. В конце концов корвирд свернулся неровным кольцом.