— Все. Где ты родился, каким было твое детство, кто твои родители…

— Детство?

Хольм усмехнулся.

— У меня не было детства, катани. Мои родители погибли, когда мне было шесть лет, и мне пришлось повзрослеть, чтобы выжить. В Артакии тогда шли клановые войны, — пояснил он. — Красные волки ввязались в эту бойню на стороне Серого клана, а тот, в итоге, проиграл Белым, и был уничтожен. И мои сородичи потеряли все.

Лукас замолчал. Его взгляд застыл, в нем мелькнули отголоски боли, и я не решилась спрашивать, что было дальше.

— Нам пришлось начинать жизнь с нуля, — после паузы продолжил Хольм. — Я родился и жил в маленьком городке, его не так сильно задела война, но и у нас почти не осталось неповрежденных домов, а вот Аравс был уничтожен полностью. Как и другие крупные города. Вся Артакия тогда оказалась в руинах, только Белые и Черный клан, принявший их сторону, смогли быстро восстановить прежнюю жизнь на своих территориях, а Красным пришлось туго.

— А твои родители?..

— Они погибли, защищая столицу, — негромко сказал Хольм. — А я остался жить в семье дяди. Ну, а когда подрос немного, сбежал в Дартштейн, в надежде на лучшую жизнь.

— Судя по всему, у тебя получилось.

— Да. Правда, не сразу. Поначалу пришлось несладко. Я долго скитался, пока не прибился к оборотням Кранца, которые держали игорные дома, и несколько лет выполнял всякие мелкие поручения. Не совсем честные, как ты понимаешь. Потом меня заметил Ренар Сивый, глава подпольного синдиката, и я стал работать на него лично. А дальше мне повезло поднять на одной сделке неплохие деньги, и удачно вложиться. И сорвать большой куш.

— А потом?

— А потом я понял, что нужно переходить на другой уровень, и стал искать возможность выйти из синдиката. И тут мне повезло. В один из вечеров в игорном зале кутила компания эргольцев. Богатые владельцы рудников направо и налево швырялись деньгами, пили, как в последний раз, да и играли так же, и под конец вечера просадили все, что было в карманах. А было там немало. Трое сумели остановиться, а один все пытался отыграться, и в конце концов поставил на кон свою шахту. Что ж, я не стал ждать более подходящего случая.

Лицо Лукаса потемнело. В глазах появился жесткий блеск.

— Предложил новую игру, и в итоге забрал выигрыш. Вот так у меня появилась первая угольная шахта. Со временем я купил еще одну, дело пошло, и я сумел выйти из синдиката, и стать добропорядочным подданным его величества.

Хольм говорил немногословно, без подробностей, но я понимала все, что осталось «за кадром». Вряд ли выход из подпольной империи оказался безболезненным, да и с налаживанием нового дела наверняка не обошлось без сложностей. Но Лукас справился.

— А как ты стал альфой?

Мне было интересно, и я торопилась узнать о Лукасе как можно больше. О себе-то я ему уже все рассказала, даже имя и фамилию, а вот жизнь мужа до нашей встречи была для меня полной загадкой.

— Знаешь, когда я уходил из Артакии, то был уверен, что никогда не вернусь, — немного грустно усмехнулся Хольм. — Мною двигало только одно: желание найти лучшую жизнь и заработать много денег. Тогда мне казалось, что именно они сделают меня счастливым, и сумеют дать то, чего я был лишен. А потом, когда у меня появились эти самые деньги, я понял, что не в них заключается счастье. К тому времени я уже познакомился с Каллеманом и Горном, и мне захотелось изменить свою жизнь, найти то главное, что придаст ей смысл. Любовь, семью, клан, родину.

Хольм посерьезнел, в его взгляде появился особый блеск. Чувствовалось, что Лукас делится со мной самым сокровенным, тем, о чем ни с кем до этого не говорил. И из его уст эти пафосные, казалось бы, слова звучали удивительно искренне.

— Ну а поскольку я не привык кому-либо подчиняться, то не мог вернуться в клан просто так. Мне пришлось стать его главой, — усмехнулся Хольм.

— И как это произошло? Ты вызвал прежнего альфу на поединок?

— Да. Как раз подошло время Большого боя. Это поединок, который проводится раз в десять лет. На нем любой может бросить вызов действующему главе.

— А поединок тоже был до смерти?

— Нет. Старый глава добровольно признал мою власть, и теперь живет в своем доме в Даконе, наслаждается жизнью и выращивает розы.

— И он не пытался тебе мстить?

— За что? Бой был честным, а мы, оборотни, чтим традиции и законы предков.

— Выходит, однажды и тебя могут вот так скинуть с «трона»?

— Да. Но, надеюсь, это будет нескоро, — хмыкнул Лукас, но тут же посерьезнел, уставившись на камень в одном из своих колец. Тот ярко полыхал тревожным алым светом, пульсируя в странном повторяющемся ритме.

Хольм коснулся мочки уха, как делал всегда, когда волновался, и я насторожилась.

— Что-то случилось?

— Нет, просто мне нужно ненадолго отлучиться, — спокойно ответил Лукас, но я видела, что его спокойствие напускное. — Подождешь меня? В доме безопасно, территория охраняется, так что здесь тебе ничего не угрожает. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

— Хорошо, иди, — кивнула в ответ, и спросила: — А мы теперь круглый год будем жить в Аравсе?

Я впервые задумалась о том, чем грозит мне неожиданное замужество. До этого как-то не до того было.

— Большую его часть, — ответил Лукас. — Не забывай, ты вышла замуж за главу Красного клана, а это накладывает свои обязательства. Все, не скучай. Я скоро вернусь.

Лукас крепко поцеловал меня, быстро открыл портал и шагнул в него, словно торопясь уйти, пока не передумал. А я поднялась с постели и подошла к окну. Небо на востоке уже посветлело, в воздухе ощущалась предрассветная прохлада, в кустах возле дома робко пробовали голоса ранние пташки, а у ворот тихо переговаривались охранники.

Я отдернула занавеску пошире и замерла, наблюдая за кромкой неба. Она медленно наливалась малиновым соком, растекалась по горизонту, меняя окраску на розовую, и окрашивала серые облака живым теплым светом. День обещал быть солнечным и теплым.

Я постояла немного у окна, а потом натянула платье и отправилась изучать дом.

В отличие от темного и запущенного особняка Бернстофов, жилище Лукаса выглядело стильным и дорогим. Высокие потолки, широкие окна, большие залы, красивая мебель. Я открывала двери многочисленных комнат, рассматривала богатую обстановку, и во всем видела отражение вкуса Лукаса. Респектабельная роскошь каждой вещи, обилие технических новинок, от переговорников до модных в Дартштейне магофонов, на которых можно было проигрывать пластинки. Хотя здесь они назывались как-то по-другому. Просторная курительная с массивными, обитыми кожей диванами и деревянными ящичками для сигар. Необычные люстры и плавающие под потолком магические светильники.

Я обошла весь второй этаж, и коридор вывел меня к лестнице. Та спускалась вниз двумя ровными пролетами и упиралась в красивый наборный паркет огромного холла, с потолка которого свисала изящная бронзовая люстра. Белый рояль, стоящий у высокого окна, придавал помещению торжественный вид. Первые лучи рассвета робко скользили по глянцевой поверхности инструмента и осторожно пробирались дальше, к позолоченной кадке с разлапистой пальмой.