Спектакль окончен. Ветер берёт его на руки, поглаживает и даром что не мурлычет вместе с ним. Сегодня у Прони, по сути, выходной: ветрено, сеет дождик, беспилотники не летают, а значит, укры слепы и лишь дежурно строго по времени присылают весточки — чаще мины, реже снаряды и совсем редко «хаймерсы». Потому и лазим по траншеям, особо не остерегаясь, разве что на совсем открытых участках голова сама вжимается в плечи: снайперы всё-таки иногда дурью маются, да ещё ошалевшие укры иногда оборону прощупывают большими да малыми группами.

6

У нас любят стращать наёмниками: и много их, и вооружены до зубов, и чуть ли не со всего мира гиены собрались на раздел добычи, и все поголовно Рэмбо. «Дикие гуси» по большому счёту оказываются натовским спецназом, польской десантурой, военными спецами и лишь горстка — действительно искатели удачи, то есть наёмники. Только вот добыча, то есть мы, оказалась зубастой и вообще таковой становиться ну никак не желает.

На нашей стороне нет наёмников и быть не может — мотивация иная. У нас добровольцы — бессребреники, носители идей социальной справедливости, антинацисты. За эти годы приходилось встречать ирландца, финна, чехов, поляков, немцев, французов, бразильца, испанцев — только успевай перечислять. Все начинали с ополчения, когда не только ни копейки не платили (молодые республики просто не имели для этого средств), но даже оружие приходилось добывать самим.

Жан Клод — гвинеец, бывший студент Луганского сельхозинститута, в 2014-м домой не уехал — пошёл в ополчение. Несколько раз ранен. Ребята зовут Жан Клодом за виртуозное владение телом и кулаком. Симпатяга, умница, стеснительный до неприличия. На родине ждёт тюрьма, а здесь… Пока гражданин мира. Когда переводили подразделение в «штатку», штабные чесали затылок: разве можно его в армию зачислять? Воевать восемь лет за Россию — можно, кровь за неё проливать — тоже годится, а теперь и без него обойдутся. Только все бойцы стали как один за него, так что он нынче вроде как сын полка. Русский мир, одним словом, который своих не бросает, но в Российскую армию не зачисляет.

7

Вторые сутки сеет дождик, хлюпает под ногами раскисшая земля, мокнет понуро стоящая ненакрытая сетями техника (на всю сетей не хватает, а сейчас и так сойдёт — беспилотники не летают), серо и тускло. Вторая линия обороны: окопы в полный профиль и с выстеленным щитами дном, водоотводные канавы, блиндажи. До передовой в пределах километра — там сегодня относительно тихо: изредка разрывы мин, работают «Корды» и что-то тяжелое вроде «зушки».

Блиндаж тесноват, зато обжитой. Женщина способна даже лачугу сделать уютной, но эти мужики могут дать фору по обустройству: соорудили стеллажи, пол накрыли ДВП, а поверх коврики-половички, топчаны и т. д. Короче, всё чин чином. И удивительно чисто: в грязной обуви никто не заходит.

— Мы — олимпийский резерв страны. Вот есть БАРС — боевой армейский резерв страны, а мы олимпийский. Нас хоть сейчас на Олимпиаду — всех порвём, — смеётся Зима.

Этот «олимпийский резерв» — особый отряд комбрига. Где прорыв «заштопать», атаку возглавить, «нашухарить» в тылах укров или рейд за «языками» — это они. Самые стойкие, надёжные, штучные. Особый отбор: всем за полтинник, все состоявшиеся, все семейные (это чтобы поросль осталась), а кто-то уже внуками обзавёлся.

В блиндаже трое: Зима, Блэк и Кот — отдыхают после ночной вылазки (притащили «языка»), остальные на задании. «Язык» — поляк и очень разговорчивый.

— С Дебальцева бьём их, а они всё не кончаются. Расползается плесень, но ничего, сотрём.

Все краснодонские: Блэк — шахтёр с навечно врезавшейся в поры кожи угольной пылью и словно выкрашенными ею же ресницами. Кот держал шиномонтаж — совсем малый-малый бизнес, ну а Зима — математик, кандидат наук и преподаватель института.

Когда тебе за сорок — воевать тяжеловато физически. А если за полтинник — то и подавно. Они — исключение из правил, потому и отбор индивидуальный. Требования как в отряд космонавтов: психологическая совместимость, готовность к самопожертвованию, физподготовка (не бицепсы, а выносливость и для начала подтягивание-отжимание, бег по пересечёнке на запредельные дистанции и полоса препятствий).

— У нас так: сколько тебе лет, столько и отжимайся. Двадцать — значит, двадцать, тридцать — давай тридцать, пятьдесят — будь добр полсотни жми.

— А если шестьдесят плюс? Тоже отжиматься?

— Ну, вас отход прикрывать — самые надежные, — смеётся Зима. — Убежать — не убежите, а так положи вас на пригорочке, дай в руки автомат, привали камешком, чтобы ветром или взрывной волной не сдуло, и спокойно делай своё дело.

Он даёт команду, и все по очереди отжимаются. По полсотни раз каждый! Вот такие вот старички-разбойнички!

P. S. Как и в ролике о Проне, так и здесь Миша Вайнгольц наложил музыку, чтобы не запикивать колоритные изыски в области русского языка. Ну а поскольку наша киностудия «Огненный рубеж» в полном составе «дезертировала» на фронт, то Миша (шутник!) наши потуги в «киноискусстве» номинировал как «Окоп. ТВ» (вариант «Блиндаж. ТВ»).

8

С Витей Носовым нельзя не попасть в какую-либо ситуацию, а попросту влипнуть. Он типичный шальной русский, у которого всё через авось: авось пронесёт, авось повезёт, авось встретят и еще бесчисленные авось. Но как ни странно, именно это извечное русское «авось» выручало, вывозило, беду отводило. О нём можно слагать легенды, а уж рассказы писать и кино снимать — сам Бог велел.

Пока комдив определял приоритетные цели на планшете, мой самый надёжный старшина разведроты советского ВДВ Витя Носов (раритет! Хоть сразу в рамочку!) отправился вдоль улицы с разрушенными, полуразрушенными и повреждёнными домами взятого/ освобождённого посёлка /городка. Во всяком случае, целых домов не было: вээсушники дрались отчаянно, стояли насмерть, потому каждый квартал, каждый дом, каждый подъезд и каждую квартиру брали жёстко. Выбивали всё больше артой, потом шли в ход РПГ, «шмели» и гранаты, а под завязочку полировочка из пулемётов и автоматов.

Старшина есть старшина, он просто обязан отыскать какую-нибудь хрень, без которой, по его разумению, вверенным ему бойцам ну просто швах. На все уговоры не вздумать прочёсывать развалины, потому что там полно взрывающейся дряни, — ноль реакции. Стращали и вероятностью напороться на шарившие в округе ДРГ — ухмылочка. В Витю вселился дух старшины и ничего с этим не поделать. К тому же он поисковик со стажем, а это уже диагноз.

Развалины встретили едва уловимым запахом гари и тлена, тишины и… появившимися ниоткуда собаками. Были они худы, предельно осторожны и с непривычно пристальным, совсем