самым трудным из всего, что мне приходилось делать.

Но на этом все и закончилось.

Особенно когда он подверг опасности мою дочь и жену. Никто так не поступает и остается в живых.

— Единственный предатель, которого я вижу, отец… — Раф поднимает оружие и направляет его прямо ему в грудь. — …это ты.

Наш отец отступает, его дыхание учащается. Но с громким щелчком позади него все оружие нацеливается ему в голову, и каждый из мужчин готов поразить его насмерть по моей команде. Потому что они мои, в конце концов.

Раф делает шаг вперед, дуло пистолета упирается в лоб моего отца.

— Готов ли ты признать, что натворил? Как пытался обвинить меня во всем, что ты делал?

Страх сковывает тело моего отца. Я практически чувствую его вкус. Его лицо искажается в шоке, но на мгновение меняется, и он вдруг смеется, его плечи раскачиваются.

— Это шутка?

Он поворачивает голову ко мне, и я тоже поднимаю на него свой полуавтомат.

— Какого черта ты делаешь, сынок? После всего, что я для тебя сделал? — Его тон повышается. — После того как я уступил тебе свое законное место? Ты отвернулся от меня?

— Ты отвернулся от этой семьи, — напоминаю я ему. — Ты знаешь, что ты сделал. Ты знаешь, почему обвиняешь Рафа во всем, что сам же и организовал.

— Майкл? — Напряжение нарастает, и лицо Джио покрывает ярость. — Тебе лучше, черт возьми, рассказать мне, что происходит, пока я не вышел из себя.

Я делаю несколько шагов к нему и хватаю его за плечо.

— Прости, что мы не смогли тебе сказать. Но я должен был убедиться, что все пройдет гладко.

— Блять, — процедил он, стиснув зубы. — Вы двое планировали это все время? — Он переводит свой дикий взгляд с Рафа на меня. — Вы мне не доверяли?

— Конечно, мы тебе доверяем. — Я сжимаю его плечо, пристально глядя ему в глаза. — Но я знал, что если мы расскажем тебе все, ты убьешь его. — Я глубоко вдыхаю. — И я знаю, что, когда ты становишься таким, никто не может тебя остановить.

Он бросает задумчивый взгляд.

— Те люди, которые пришли за Софией? Это тоже был он?

В его глазах плещется жажда крови. Я чувствую ее вкус.

Я киваю, и он медленно поворачивает голову к нашему отцу, который даже не отрицает этого.

— Почему? — рычит он. — Зачем ты это сделал?

Отпихнув мою руку, он подходит к нему. И с грохотом впечатывает кулак в челюсть нашего отца. Снова и снова, пока их не становится слишком много, чтобы считать.

— Ты, твою мать, мертв! — рычит он. — Мертв!

Я, Раф и еще двое мужчин хватаем его и оттаскиваем, даже когда он борется. Мой брат может быть самым непостоянным, если дать ему повод. А это то, что заставит его сорваться. Но он еще не знает всех подробностей.

— Успокойся, — шепчу я ему на ухо. — Просто успокойся.

Его тело успокаивается, и в конце концов он кивает, давая нам понять, что теперь с ним все в порядке.

Мы убираем руки с его плеч.

— Расскажи мне все, — требует Джио. — Не скрывай от меня ни черта.

Я тут же снова смотрю на нашего вероломного отца.

— Хорошо. — Я сжимаю в руке пистолет, расхаживая по комнате. — Но я думаю, что Раф должен рассказать тебе сам.

Любопытный взгляд Джио устремлен на Рафа.

— Позволь мне рассказать тебе одну историю, брат, — говорит он Джио. — Позволь мне рассказать тебе, как все началось.

Он обходит моего отца, держа пистолет наготове. Он тот, кто потерял больше всех. Именно он должен убить нашего отца.

Джио пристально смотрит на него.

Видите ли, я уже все знаю. Гораздо больше, чем даже сам Раф. Но я не могу ему об этом сказать. Это только причинит ему еще большую боль. Мой отец сделал достаточно.

— Все началось с того, что наш отец начал трахать Бьянку и захотел любой ценой скрыть свой секрет.

Джио напрягается, отступает на шаг, возмущение проступает на каждом дюйме его лица.

Но вместо того чтобы устыдиться, наш отец бросает на Джио самодовольный взгляд.

— Черт… — Лицо Джио становится пепельным. — Откуда ты знаешь?

— Потому что… Николетт слышала все это, когда пряталась в шкафу, — объясняет Раф. — Она видела их драку. Она слышала, как он ее убил.

— Он тот кто убил ее? Ты уверен?

Раф кивает.

Джио подходит к нашему отцу и сжимает его рубашку в кулак.

— Откажись от этого. Скажи, что это чертова ложь.

— Сынок, они уже все решили. — Он бесстрастно пожимает плечами. — Они сумасшедшие. Не верь этому.

— Ты чертов лжец! — Раф бросается к нему и бьет прямо в нос. — Сумасшедшие? Я тебе покажу сумасшедшего! — огрызается он, нанося еще один удар кулаком в челюсть.

Отец дьявольски смеется, и это заставляет Рафа приставить пистолет к его виску.

— Теперь все закончится. Все, что ты сделал… — Раф с трудом переводит дыхание. — Это непростительно.

Джио пробормотал проклятие.

— Значит, он был замешан во всем?

Он проводит ладонью по лицу, качая головой.

— Нападение на тебя? — спрашивает он меня, сжимая и разжимая кулаки.

— Да, это все он, — объясняю я. — Помнишь, когда все эти вещи с нашим бизнесом начали идти не так, папа обвинил во всем Рафа?

Джио медленно кивает, выражение его лица темнеет.

— Это никогда не был Раф. Я это уже знал. Я также поймал одного из тех, кто пытался меня убить, и он заговорил. Все они в конце концов говорят. — Я бросаю взгляд на отца, уголок моего рта кривится. — И когда ирландцы захотели крови за войну, в которой погиб племянник Патрика, я сделал все возможное, чтобы убедить его, что смерть нашего отца послужит этой цели. Что он был корнем этого зла. Из-за него Раф зашел так далеко. И Патрик в конце концов согласился.

— Этот чертов ирландский ублюдок! — кричит наш отец. — Это расплата, не так ли? Он хочет, чтобы меня не было!

Расплата за что? Я задаюсь вопросом.

Но вместо того чтобы спросить, я предпочитаю не обращать на него внимания и смотрю на Джио.

— Смерть нашего отца была вторым пунктом нашей с ним сделки. Первым был твой брак с Эру, и я позабочусь о том, чтобы мы его выполнили.

Джио зашагал, его кулаки были готовы к войне.

— Проклятье. Я хочу убить его прямо сейчас.

Ненависть переполняет мое сердце, пока я пристально изучаю нашего отца, задаваясь вопросом, как он стал таким.

Или он всегда был таким?

Измена маме — это одно. А пытаться убить собственных сыновей —