не как учебник и не как чисто научная монография. Мы хотели адресовать книгу более широкой аудитории, в которую входили бы не только преподаватели персидской литературы, ученые-филологи, занимающиеся исследованием ее глубин, осваивающие персидский язык студенты. Персидская классическая словесность, и прежде всего поэзия, явно заслуживает внимания и других категорий читателей: литературоведов разных специальностей, в том числе и тех, кто занимается сравнительными аспектами изучения литературы, возможно, поэтов-переводчиков, находящихся в поисках нового вдохновляющего материала, и, наконец, просто любознательных читателей, интересующихся историей литературы разных народов мира. По этой причине авторы старались избегать излишней наукообразности, в частности ссылок на источники и пространного цитирования научных работ, стремились сделать манеру изложения по возможности яркой и выразительной. Однако такой подход отнюдь не освобождал нас от требований филологической точности и исследовательской логики, которые изначально закладывались в замысел этой большой по объему и охвату материала книги.

Персидская художественная словесность традиционных эпох прошла на своем пути несколько важных этапов эволюции, связанных как с внелитературными факторами – историческими, географическими, социокультурными, религиозными, так и с внутренними закономерностями развития самой художественной словесности. Все литературные произведения, жанры и формы рассматриваемого в книге периода, попадающие в поле зрения историков персидской литературы, создавались по законом нормативной поэтики, предполагавшей определенный тип взаимодействия автора и канона, осознаваемого как идеал, с одной стороны, и как система образцов, с другой. Характер диалога каждого участника литературного процесса с традицией, специфическая интертекстуальность средневековых текстов требует от тех, кто исследует, преподает или изучает литературу такого типа, понимания внутренних правил ее функционирования.

По названной причине основным критерием выделения больших этапов развития классической персидской литературы и было состояние канона: для периода ранней классики – это формирование, для периода зрелой классики – это развитие, для периода поздней классики – это трансформация. Большую роль в выработке такого подхода к проблеме периодизации литературного процесса сыграло обращение к памятникам средневековой литературной теории и критики, устами которой с нами говорит сама традиция. Современное сознание, в данном случае наш аналитический взгляд на развитие литературы на новоперсидском языке в IX–XVIII вв., неизбежно сталкивается с препятствиями мировоззренческого плана, продиктованными культурной и исторической дистанцией между наблюдателем и наблюдаемыми им объектами и явлениями.

Самосознание традиции, в каких бы формах оно ни выражалось (ученый трактат по поэтике, антология или мотивы авторской рефлексии в самом произведении), дает необходимые ориентиры для восприятия и корректной интерпретации оригинального литературного материала. При изучении, описании и переводе художественных текстов отдаленных эпох в таких тонких вопросах, как соотношение нормы и авторской оригинальности, формы и содержания, в понимании эстетических критериев оценки качества сочинения и слагаемых представления о прекрасном мы неизбежно должны опираться на авторитет традиции, совокупное мнение всех создателей и потребителей литературной продукции, которое и было в каждый момент исторического времени каноном в его конкретном практическом выражении. Именно это совокупное мнение формирует корпус эталонных текстов, называет имена читаемых сочинений и почитаемых сочинителей, фиксирует достижения. К этому мнению, естественно, следует постоянно прислушиваться.

Однако сама традиция порой способна распространять предвзятые мнения, создавать устойчивые стереотипы. Среди таких исторически сложившихся стереотипов – оценочный подход к различным периодам в истории литературы. Достаточно вспомнить, какое отношение к наследию эпохи европейского Cредневековья создала интеллектуальная культура Ренессанса и как это сказалось на научном освоении литературных сокровищ этой протяженной эпохи, названной когда-то «Темными веками». В истории персидской литературы таким незаслуженно обойденной вниманием иранистов-литературоведов этапом довольно долго был период XVI – начала XVIII века, время формирования и распространения литературного стиля, получившего название индийского. В самом Иране на этот период было поставлено клеймо «Эпохи литературного молчания» (Доуре-йе сокут-е адабийати). Участники движения «Литературного возвращения» в XVIII в. и подхватившие их идеи поэты и авторы антологий XIX в. были убежденными «классицистами», ярыми противниками «особой манеры». Они и начали создавать отрицательный образ предшествующей литературной эпохи. Авторитет Малек аш-Шо‘ара Бахара, поэта, ученого-филолога, издателя, поддержавшего эту оценку в своих фундаментальных трудах по стилистике, оказал значительное влияние и на европейских востоковедов. При том, что и в первой половине ХХ века появлялись обзоры литературы этого интереснейшего периода, например, труд индийского ученого Шибли Ну‘мани, настоящий интерес к нему пробудился только во второй половине прошлого века. Авторы данного издания сделали попытку суммировать то, что было достигнуто в науке второй половины ХХ – начала XXI века для ликвидации очевидного пробела, ибо без этого невозможно воссоздание более или менее целостной картины исторического развития персидской литературы.

С той же целью расширения наших представлений о границах художественной словесности Ирана в период позднего Средневековья в этот том были включены обзорные разделы, посвященные формированию двух важнейших жанров так называемой «простонародной литературы» (адабийат-е ‘амийане) – шиитского мистериального театра (та‘зийе) и народного романа (дастан). Вхождение этих устных по своему генезису жанров в сферу письменной литературы было процессом постепенным, растянувшимся на века, однако на заключительной стадии обозреваемого периода их роль в общественном и культурном ландшафте Ирана становится весьма заметной. Именно «пограничные» жанры, дрейфовавшие между устной и письменной формой, во многом способствовали адаптации европейских заимствований – романа и драмы – в литературе Ирана в период Новой и Новейшей истории.

Состояние художественной словесности Ирана на пороге Нового времени свидетельствует о ее внутренней готовности к восприятию тех тенденций литературного развития, которые пришли извне, вместе с европейским влиянием. Национальная форма этого восприятия сказалась и в наборе жанров, с которых началось реформирование языка, и в характере и ступенях ломки традиционных форм стиха, и в магистральных тематических линиях зарождающейся литературы нового типа.

Библиография

Источники

Абу Исхак Нишапури. Кисас ал-анбийа / сост. Х. Йагмаи. Изд. 6-е. Тегеран: шеркат-е энтешарат-е элми ва фарханги, 1381 (2003).

Азер Бигдели, Лотф Али-бек. Атешкаде / Изд. 2-е. Ч. 2. Тегеран: Сепахр, 1388 (2010).

Амир Хусрау Дихлави. Хашт бихишт / сост. текста и предисл. Дж. Эфтихара. М.: Главная редакция восточной литературы (далее: ГРВЛ), 1972.

Амир Хусрау Дихлави. Маджнун и Лайли / сост. текста и предисл. Т. А.-о. Магеррамова. М.: ГРВЛ, 1975.

Амир Хусрав Дихлави. Диван / предисл. и ред. М. Раушан. Тегеран, 1380 (2002).

Ахтар, Ахмад-бек Горджи. Тазкере-йе Ахтар. Тебриз, 1343 (1964).

Бусхак Халладж Ширази. Диван-и ате‘ме. [Б/м.], 1302 (1924).

Вахши Бафки. Куллийат-е диван / подготовка изд. М.Х. Моджадам, К.Н. Техрани. Тегеран, Зоввал, 1388 (2010).

Джалал ад-Дин Мухаммад Балхи (Мавлави). Куллийат-е диван-е Шамс-е Табризи / Ред. А. Касеб. Т. 1–2. Тегеран: Нашр-е Мохаммад 1374 (1996).

Джами‘Абдаррахман. Лайли и Маджнун / критический текст и предисл. А. Афсахзода. М.: ГРВЛ, 1974.

Джами Абдуррахман. Саламан и Абсаль / подготовка изд. К.С. Айни