событий» также отличается мозаичностью и некоторой рыхлостью. Различные приемы композиционного сочленения эпизодов и глав соседствуют и перекрещиваются на огромном пространстве книги, создавая ощущение отсутствия монолитной и завершенной формы. Однако и разностильность в манере изложения, ее нарочитая пестрота и красочность, и сложность композиции, и сфера интересов сочинителя (необычные люди и происшествия, диковинки, удивительные и редкостные образчики поэзии и т. д.) тоже явно отражали вкусы и пристрастия образованных людей той эпохи.

Народный роман (дастан)

На эпоху позднего Средневековья приходится заметный рост популярности крупных форм устной повествовательной прозы, или народных романов, которые постепенно вовлекаются в письменную литературу, подвергаясь фиксации и стилистической обработке. Скорее всего, во всех регионах Востока основа жанра складывалась еще в VIII–XII вв., но до нас дошли более поздние письменные версии. Эти анонимные романы-эпопеи бытовали в Китае (пинхуа), на арабском Востоке (сира), в ареале распространения персидского литературного языка (дастан). Жанр дастана, благодаря воздействию иранской традиции, имел широкое хождение в литературах тюркских народов, грузинской литературе, литературе урду.

Народный роман может быть отнесен к устно-авторской литературе, поскольку в большинстве случаев традиция доносит до нас только имя сказителя и/или переписчика. Реального автора дастана, текст которого складывается на протяжении значительного хронологического периода и представляет собой плод совместной работы нескольких поколений собирателей или сказителей, определить практически невозможно.

Жанр дастана формировался под воздействием нескольких факторов. С одной стороны, источником сюжетов народных романов служили произведения высокой литературы, то есть авторский письменный героический и романический эпос. С другой стороны, сказители использовали фольклорную традицию, прежде всего богатырскую и волшебную сказку. Таким образом, при формировании народного романа происходило одновременное «понижение в фольклор» популярных авторских письменных текстов и письменная обработка народных эпических сюжетов, в том числе исторических и религиозных. Разные по генезису элементы легко уживаются в ткани народного романа благодаря особой природе скази-тельства – рассказчик дастана, кэссе-хан или дастан-гу, зачастую грамотный и начитанный, легко хранит в памяти большой запас историй и сюжетных схем.

В цеховой структуре традиционного иранского города отвечавшие за развлечение профессионалы объединялись понятием ма‘реке-гир («собирающий толпу») и подразделялись на следующие категории: ахл-е бази («люди игры»), ахл-е зур («люди силы») и ахл-е сохан («люди слова»). В первую категорию входили всевозможные уличные актеры – канатоходцы, фокусники и заклинатели змей, кукольники, во вторую – борцы традиционных атлетических школ (зур-хане). Третью категорию составляли чтецы Корана (хафизы) и житий шиитских мучеников (роузе-ханы), а также рассказчики дастанов и сказочники. Исполнительская манера представителей двух последних профессий весьма похожа и живо представлена в свидетельстве крупного знатока персидской истории и культуры А.А. Ромаскевича (ум. 1941), много путешествовавшего по Ирану: «Сказочник – весь движение и жизнь: он громко кричит, временами речь его переходит в пение, он страстно жестикулирует, то медленно и тихо ступает, то быстро движется, поворачиваясь в разные стороны и изгибаясь всем телом, подражая движениям и действиям сказочных персонажей».

Большую роль в технике сказителей играла импровизация и умение компилировать различные по своему генезису истории. По существу, уличные рассказчики являли собой своеобразный «театр одного актера». Аудиторию сказителей на базарах, в чайных и кофейнях составляли в основном представители средних слоев городского населения, однако иногда особо выдающиеся чтецы-декламаторы демонстрировали свое искусство и слушателям из привилегированных сословий, и даже правителям.

В XIX в. после введения в Иране книгопечатания дастаны входят в число первых литографированных изданий. Эти книги многократно переиздавались на дешевой бумаге с примитивными, «лубочными», иллюстрациями. Несмотря на то, что ценители изящной словесности с некоторым пренебрежением относились к произведениям народной литературы, считая их предназначенными для низших слоев общества, именно на дастанной прозе формировался литературный вкус большинства иранских читателей и писателей Нового времени. В какой-то мере традиционное отношение к дастану как к низкому жанру проскальзывает в широко распространенном термине «простонародная литература» – адабиййат-е ‘амийане.

Самым ранним образцом жанра считается дастан Самак-айар, который, по всей видимости, бытовал устно, начиная с IX в., а в XII в. был зафиксирован письменно. Вторым дошедшим до нашего времени ранним персидским дастаном является Дараб-наме, записанный в XIII в. Этот дастан восходит, скорее всего, к письменной эпической традиции, заложенной Шах-наме, а также различным местным версиям жизнеописания Александра Македонского, распространенным в регионе Ближнего и Среднего Востока, и отличается сложностью и разветвленностью сюжета. Чрезвычайно популярным был дастан Абу Муслим-наме, повествующий о судьбе предводителя восстания против Омейядов (VIII в.) наместника Хорасана Абу Муслима, о котором складывались многочисленные устные предания не только на персидском, но и на тюркских и некоторых кавказских языках. Главными героями народного романа могли выступать и персонажи Священной истории ислама, как, например, в дастане об Амире Хамзе, который приходился родным дядей пророку Мухаммаду. Среди известных дастанов более позднего сафавидского времени следует назвать Хусейн Корд и Амир Арслан.

Очевидно, что в жанровом отношении иранский дастан представляет собой устный народный вариант так называемого большого эпоса, в котором в разных соотношениях сосуществуют героические, любовные и авантюрные элементы. Основную линию повествования в дастане составляют многочисленные приключения героев, призванные придать произведению остросюжетность и исключительную занимательность. Дастан строится как цепочка отдельных завершенных историй-глав, действие в которых зачастую ограничено рамками одного дня и представлено в линейной хронологической последовательности. Подобное построение повествования восходит к фольклорному, в котором «не может быть двух театров действия в разных местах одновременно» (В.Я. Пропп). Для того чтобы соположить события, протекающие в разных местах и в разное время, рассказчик использует фразы типа: «Вернемся к рассказу о Ширван-визире…», «Но вернемся к тому, как дочь шаха отпустила Рухафзай…» (Самак-айар. Перевод Н.Б. Кондыревой). Вероятно, композиционная самостоятельность глав также напрямую связана с исполнительской практикой и воспроизводит «сеанс» рассказывания. Законченные с точки зрения хронологии или развития действия главы открываются стандартными формулами. Иногда это может быть отсылка к авторитету традиции в лице «собирателя известий и рассказчика историй», слова которого транслируются в главе, в других случаях – упоминание отрезка времени, который отделяет события данной главы от событий главы предшествующей, например: «Прошло три дня и три ночи, а утром на четвертый день…» или «С восходом солнца славный Амир Арслан проснулся…». Эта особенность композиции дастана делает возможным практически бесконечное дополнение народного романа разнородными элементами в соответствии с требованиями аудитории.

В сюжетах дастанов в разных вариантах используются практически все приключенческие ситуации, известные литературе: путешествия в дальние страны, погони и сражения с врагом, месть, любовь и соперничество, борьба с ворами и разбойниками, защита слабых и обиженных, рабство и плен, завоевание власти и ссора с собственными детьми, колдовство, чудесное спасение, трагическая гибель от руки предателя и т. д. В целом сюжеты