любимый человек. Наталья укрыла их одеялом, сама легла рядом со Степаном и плотно прижалась к нему. Натальина рука сплелась с дрожащей рукой дочери. Галя ухватилась за нее и, почувствовав теплоту матери понемногу стала успокоилась. Ужас происходящего перестал казаться невыносимым, прислушалась. Степан не дышал.

— Галя, открой глаза, смотри, что я делаю, это же придется делать и тебе.

Наталья набрала полные легкие воздуха и, прижавшись своим ртом ко рту Степана, резко выдохнула в него и на мгновение замерла, затем отвела свой рот и воздух с шумом вышел из легких Степана. Досчитав вслух до семи, Наталья повторила процедуру, потом еще и еще, при этом заставила Галю вслух отсчитывать количество процедур. Перед двадцатой Наталья сказала:

— Сейчас, после этой процедуры, мы с тобой быстро поменяемся местами и следующие двадцать выполнишь ты, а я пока отдохну.

Галя сделала все, как сказала Наталья, но она задрожала от мистического страха, когда после первого Степиного «выдоха» почувствовала на своем лице холод и ощутила неприятный запах выдыхаемого воздуха. Казалось, ее вот-вот стошнит, хотелось закричать, все бросить и убежать. Наталья почувствовала Галино состояние, погладила ее по руке и тихо сказала:

— Терпи, дочечка, терпи! Это же наш Степа, мы должны это делать, кроме нас некому.

Подошло время второго этапа и Галя, переборов себя сделала, его как надо, а дальше стало легче. Сменяя друг друга, женщины продолжали делать принудительное дыхание Степану. Сколько времени это продолжалось, никто из них не знал, но вот где-то в селе пропел петух, ему ответил второй, потом третий… Гале казалось, что этот нестройный петушиный хор звучит у нее в голове и вызывает острую боль, она боялась, что вот-вот она потеряет сознание. Открыв глаза, посмотрела в окно, небо заметно посерело. «Вот уже и утро! Все по-прежнему, наши старания ни к чему не привели, надо поговорить с мамой, пора прекращать, Степу уже не вернуть!» Слезы наполнили глаза и тонкими струйками полились на подушку. Наталья, сердцем почувствовав состояние дочери, погладила ее по голове и тихо сказала: «Потерпи еще, дочечка, уже немного осталось.» Галя согласно кивнула и, чтобы не огорчать мать, обреченно в очередной раз выдохнула в Степана и уже привычно сжав плотно рот, затаила дыхание, чтобы меньше чувствовать запах выдыхаемого воздуха, и с закрытыми глазами стала ждать. Выдох последовал не сразу, как в предыдущие разы, а с небольшой задержкой и выдыхаемый воздух был теплее обычного. «Наверное, показалось», — подумала Галя. Она едва дождалась следующей процедуры, и когда Степан после задержки выдохнул уже ощутимо теплый воздух, не выдержала и громко воскликнула:

— Мама, Степа дышит!

— Ну до «дышит» ему еще далеко, а вот сердце, похоже, начало биться. О, еще раз стукнуло и еще, и еще… сердце работает! Глаза Натальи лихорадочно блестели, Галя плакала.

Прошло еще несколько минут и вдруг после выдоха, во время счета Степан самостоятельно вдохнул, а затем выдохнул, он жил. Изможденные женщины целовали Степана, обнимали и целовали друг друга и, сойдя с кровати, обнялись и плакали. Степан самостоятельно повернулся на спину, наверное, так ему было удобнее, на щеках появился легкий болезненный румянец, глаза были закрыты, он спал. Горевшие всю ночь свечи погасли, не догорев до конца. Женщины плотно укутали Степана одеялом и обессиленные вышли на крыльцо, сели на скамью. Прохладный утренний ветерок казался после ледяного тела Степана теплым. Из-за горизонта показался краешек солнца. Женщины, с закрытыми глазами повернулись к солнцу и так, обнявшись сидели и наслаждались его мягким теплом. Скрипнула калитка, во двор торопливо вошла Ганна. Увидев нагих женщин, обнимающих друг друга, тревожно вскрикнула:

— Степа!

— Тише, Галю разбудишь, — тихо сказала Наталья, а Степа жив и сейчас спит, а что дальше делать, я не знаю. Принеси нашу одежду у меня сил нет сходить за ней.

Через минуту на крыльце появилась взволнованная Ганна, слезы счастья катились по ее щекам. Молча помогла одеться Наталье, потом они вместе одели спящую Галю.

— Надо отнести ее на кровать, похоже, она долго не проснется, — сказала Ганна, оглянувшись на сидящую Наталью, та спала.

— Хорошо, что живы остались, — вздохнула Ганна и быстрым шагом направилась к себе домой.

Через несколько минут вернулась с мужем. Вдвоем они перенесли спящих женщин в дом и уложили в постель. Затем Ганна села у Степиной кровати. Лицо сына уже не было землисто-серым, как вчера, он хрипло и часто дышал, пальцы рук иногда подрагивали. «Жив, сыночек!» Вытерев тыльной стороной ладони набежавшие слезы, Ганна поцеловала сына в лоб и, встав у изголовья закрыв глаза, что-то долго шептала.

Дыхание Степана становилось более глубоким и не таким частым. Ганна еще раз поцеловала Сына и вышла на крыльцо, счастливая села на скамью рядом с мужем.

— Теперь будет жить, ты пока побудь тут, присмотри за Степой и женами, а я пойду детей покормлю и пришлю внуков тебе на смену, потом ты посидишь с внучками, а я дам Степе отвар и вернусь, а дальше занимайся своими делами, мы тут сами управимся. Ближе к полудню попробую разбудить женщин, их надо покормить, а потом пусть опять спят, если захотят, и дай бог, чтобы к вечеру сами проснулись. Я думаю, что с ними все будет в порядке.

«Ну, Наталья, какая в ней силища, жаль, что мне некровная!» — с сожалением подумала Ганна.

Чуть позже принесла отвар и с помощью мужа влила в Степана несколько ложек. Женщин в полдень разбудить не удалось. После продолжительных усилий Наталья открыла глаза и, с трудом поняв, чего от них хочет Ганна, отрицательно покачала головой и опять уснула. Поздно вечером женщины проснулись сами. Первой открыла глаза Галя, долго не могла понять, где она находится, что произошло и почему рядом спит мама. Постепенно память вернулась. Галя встала с кровати и тут же опустилась обратно, кружилась голова, качаясь и держась руками за стену, перешла к Степану и села на кровать, ноги не держали. Степан крепко спал.

— Галя, как Степа?

В дверях стояла Наталья, пройти дальше у нее не хватило сил. Услышав с улицы Натальин голос, в комнату вошла Ганна, помогла Наталье дойти до кровати и усадила ее рядом с Галей. Кивком головы показала на заметно посвежевшее лицо спящего Степана и сказала:

— Ну,