отличались от них взрослой степенностью и рассудительностью. И в этой школе друзей у них не было, но отношения со всеми одноклассниками были приятельскими и ровными. Правда в начале учебного года их попытались местные «нагнуть», но встретили такой отпор, что больше подобное никому и в голову не приходило.

Здоровье Степана пришло в норму, естественно, оно не было таким, как в лучшие его годы, по-прежнему случалась одышка и утомляемость тоже давала о себе знать, но в целом его здоровье мало отличалось от здоровья его сверстников.

И вот, когда вся семья по инициативе Ганны решила отметить годовщину его второго рождения и как утверждал Степан, его заново родили три самые дорогие его сердцу женщины. Застолье прошло весело и радостно, по окончании Степан осторожно обмолвился, что ему, как всякому здоровому мужику, пора устраиваться на работу. Эту новость встретили молчанием, которое прервал вопросом Петр:

— И куда? Неужели опять на свою шахту?

Все зашумели и с недоумением уставились на Степана.

— Нет, дорогие мои, с шахтой покончено! Кстати, надо бы съездить туда, дооформить кое-какие документы, а вначале нам нужно решить, что делать с оставленным домом, я думаю, что после этой природы, этого воздуха, этой жизни, вряд ли кто-нибудь захочет туда вернуться. Достаточно посмотреть друг на друга. Взгляните на Галю и Наташу, с них картины писать можно и все равно не передашь всей их красоты и жизненной силы, я уже не говорю о детях, мальчики уже выглядят здоровыми красивыми парнями, а девочки! Я смотрю на них и сердце радуется. И все это погубить? Нет! Пока я жив, нет! Но мне придется еще раз туда съездить, и это обязательно. Я уже достаточно здоров и со всем этим справлюсь. За столом воцарилась тишина, которую нарушила Наталья.

— Степа, я никогда не навязывала тебе своего мнения, а сейчас скажу нет, возьми с собой меня или Галю, сам ты никуда не поедешь, мы же здесь сойдем с ума.

— Зачем кого-то выбирать, езжайте втроем, а с детьми мы с дедом и сами управимся, правда, дед? — сказала Ганна.

— А то нет! Хоть с внуками как следует побуду, а то мешаются тут всякие мамки с папкой, — улыбаясь ответил Петро.

Все с облегчением засмеялись.

— Ладно, уговорили, теперь необходимо решить, что будем делать с домом, может быть, продадим, — как вы считаете? — Степан поочередно посмотрел на своих жен.

— А что мы будем делать с деньгами, здесь их тратить негде и не на что, разве что купить корову или завести свиней. — заметила Галя.

Все замолчали. На этот раз тишину нарушил Петро.

— Мне помнится, что дом строить тебе помогал твой друг, кажется, его зовут Андрей, где он сейчас?

— Где он сейчас, я не знаю, наверное, все там же, в последнем письме писал, что по-прежнему работает на шахте, но уже не под землей. Живет с женой, маленькой дочкой и бабушкой на Шанхае, в бабушкином доме, я там ни разу у него не был, поэтому ничего конкретного сказать не могу.

— Ну так подари ему дом, тем более что он с тобой на равных его строил.

Степан вопросительно посмотрел на молчавших жен.

— Спасибо, отец, мысль хорошая и к тому же правильная. Ну что, женушки, сделаем Андрею подарок?

Наталья и Галя, не сговариваясь обняли и поцеловали Степана в обе щеки.

— Это правильное решение и нам тем более необходимо ехать с тобой, без нас ты вряд ли уговоришь Андрея принять подарок, но, я думаю, втроем мы справимся. Как ты думаешь, Галя?

* * *

Несколько дней мама держалась. По вечерам, выпроводив последнего своего «коллегу», готовила что-нибудь нам на ужин, а потом мы с ней долго пили чай и разговаривали. Говорили обо всем, о моей учебе, о ее жизни, о которой я почти ничего не знала. Мама охотно рассказывала разные истории, я с интересом слушала, однако мамин интерес к таким вечерам вскоре стал ослабевать. Однажды я почувствовала от нее запах алкоголя. Заметив мою недовольную гримасу, мама стала оправдываться, что у нее в бригаде, у какого-то Николая сегодня день рождения, все собрались и он пригласил ее, а отказаться значит обидеть. Вот она немного и выпила всего граммулечку. На следующий день у кого-то родился ребенок и надо было это дело отметить и отказать было нельзя, обидится. На третий день она уже ничего не объясняла, а потом у нас опять стала собираться прежняя компания, но уже без Максима.

Другими словами, все встало на свои места. Я пыталась не то чтобы прекратить эти сборища, иначе они будут пить в другом месте, но установила для них контрольное время, в девять вечера — конец пьянке, все по домам. Я понимала что эта мера так себе, но ничего лучшего не придумала. Днем по-прежнему бесцельно бродила по поселку, ходила в парк, иногда на ставок, было скучно, а впереди почти все летние каникулы.

С Сашей мы встретились случайно. Я куда-то шла и, повернув за угол дома, чуть не столкнулась с ним. Это произошло внезапно и я, растерявшись, сказала:

— Здравствуй!

Саша немного смутился, я видела, что он узнал меня, но почему-то невольно спросила:

— Узнаешь меня?

— Нет!

Увидев на моем лице явное недовольство, смешанное с обидой, и Саша поспешил добавить:

— Но хочу познакомиться.

Я поняла, что по каким-то причинам Саша не хочет вспоминать прошлое.

«Хорошо, я согласная, главное, что мы встретились и разговариваем», подумала я, а вслух сказала:

— Меня зовут Марина.

— Очень приятно, а я Саша.

Мы стояли и молчали.

— А ты куда идешь? — спросил Саша.

— Никуда, а ты?

— Я тоже никуда. Давай пойдем вместе в никуда.

— Давай!

Мы медленно пошли в сторону парка. Молчали. Саша как кавалер вынужден был начать разговор.

— А ты чем занимаешься, в школе, наверное, учишься или уже закончила?

— Закончила и учусь в техникуме, будущий шахтный экономист, — с улыбкой ответила я, — а сейчас на каникулы приехала домой, к маме. А ты чем?