теперь как Мирри, не была уверена, что эта девушка способна править королевством. Если уж ты собираешься провозгласить свою власть над целым народом владеющих магией, сильных женщин, то должна быть готова хотя бы немного повеселиться.

Держа обеих девушек рядом, она сохраняла равновесие между группировками, которые их поддерживали. Матрикланы Джале, Кутси и Бинаж поддерживали Архис; Мерве, Сабит и Волкан предпочитали Элиф. Конечно, одна из всемогущих девушек могла бы отказаться, чтобы дать возможность подняться другой, но сколько поколений прошло с тех пор, как одна возможная королева милостиво позволила другой возможной королеве подняться на престол без спора? Десять, двадцать? Разумеется, всемогущество и бескорыстие не рождаются в одной и той же группе девушек.

Была ли другая всемогущая, та, которую звали Эминель, такой же эгоисткой, как и все остальные? Какой она была? Мирри сгорала от желания узнать это. Если бы она нашла эту девушку, все бы изменилось. Возможно, она медлила с поиском новых Ищеек, потому что сама мечтала найти Эминель, полную магии. Если Велья приведет девушку к ногам Мирри, значит, она действительно благоволит ей, одобряет все, что она сделала до сих пор. О, как бы Мирри тогда повеселилась!

Открыв глаза в темноте, думая о девушках и звездах и простирая заклятье до тех пор, пока оно не оборвалось, Мирри показалось, что она услышала шум. Не стук ли это? Возможно, ей это показалось. В последнее время она все чаще и чаще слышала голоса возле своего уха, четкие, как медный гонг. Возможно, дело было в ее возрасте или в том, как ее искра перешла в тело ее дочери, и что-то было не так в этом новом носителе. Она искала магическую причину, но так и не смогла ее найти. Иногда голоса были низкими и гулкими, иногда высокими и пронзительными, но в целом тихими и неясными. Она редко могла разобрать слово. Иногда она слышала «Сейчас» или «Да». Однажды прозвучало «Я». Голос повторял это снова и снова: «я, я, я, я, я».

Сегодня ночью она не могла разобрать, что говорит голос. Шепот был резким, хриплым. Она гадала, был ли это вообще голос или ветер?

Опять какой-то шум. На этот раз не голос. Звук падения чего-то тяжелого на землю, что-то между ударом и падением. Не дерево, не металл, ничего столь грубого. Мягкое, подумала она, но все же твердое. Больше похоже на кость и плоть.

Что бы это ни было, оно не пугало ее. Она была самым старым и самым могущественным магом на земле. Чего ей бояться?

Королева Арки поднялась на ноги. Она нагнулась, чтобы выйти через полу шатра, опустив голову и откинув в сторону тяжелую ткань. Затем с любопытством вышла навстречу тому, что ждало ее в темноте.

Вокруг стояли шатры, и пока она шла, вокруг нее сгущалась тишина. Но за шатрами она увидела светящийся голубой огонек. Какой-то факел? Нет. Свет был слишком холодным и ровным. Машинально она подняла руку, чтобы коснуться стеклянной змейки на шее. Она не излучала свет, а только отражала его, но он был точно такого же голубого оттенка. Любопытно.

Она пробиралась между шатрами, продвигаясь сквозь темноту. Свет усиливался или она приближалась к его источнику? Он становился все сильнее и ярче. Как тихо было в палаточном лагере, как спокойно. Были только она и свет. Он предназначался ей, должен был предназначаться. Она шагнула между двумя последними шатрами внешнего ряда и вышла на поляну. Теперь между ней и светом ничего не было. Затем на фоне голубого сияния появился чей-то силуэт.

Девочка.

Широкоплечая, но не крупная. Крепкая. По внешнему виду Мирри не могла определить ни возраст девочки, ни выражение ее лица, не могла разобрать ее черты, но она чувствовала ее силу. И в тот же миг, в благоговейном порыве, она поняла.

«Эминель», – прошептала она себе под нос и прибавила шагу, пока не перешла почти на бег.

* * *

И вот наконец-то, наконец-то королева Арки приближалась к ней. Эминель сказала себе, что она готова. Она должна была быть готова. Если она не готова, значит, мертва.

– Вперед, – прошептала Сессадон со своей позиции в двадцати ярдах от нее.

На лице королевы появилось нетерпеливое выражение, и она с поразительной быстротой сокращала расстояние между ними. Только когда она приблизилась достаточно близко, чтобы разглядеть лицо девочки и увидеть, как та делает пассы руками, она замедлила бег, и ее взгляд стал мрачным и суровым.

Пришло время нанести удар.

Вскинув руки, Эминель создала бурю так, как учила ее Сессадон: вовлекая воду в воздух, закручивая воздушные потоки, заставляя холодный и теплый воздух сталкиваться в нужной области, чтобы влага обрушилась вниз. Небо мерцало от ее силы. Воздух над ними казался теплым и тяжелым, готовым взорваться дождем, до которого оставались считаные удары сердца. Затем начали сверкать молнии – один, два, три разряда яркого белого света возникали беззвучно и внезапно, и это было великолепно. Это была самая большая гроза, которую Эминель когда-либо создавала, и никогда еще она не призывала ее так быстро. Взглянув на свое творение, идеальный источник сильной опасности, она увидела именно то, чего так долго хотела.

Но Миррида протянула руки, с огромной силой ударила в ладоши и почти мгновенно рассеяла бурю.

Эминель запаниковала.

– Помоги! – крикнула она Сессадон, и женщина постарше каким-то образом уже была рядом, ступая перед ней плавно, нетерпеливо, словно распахивая ворота, которые она так хотела открыть.

Она жестом велела Эминель отойти, и та послушно отошла, не готовая к тому, что все разворачивается совсем не так, как она ожидала. Неужели она была так слаба? Столько усилий, чтобы в один миг потерпеть неудачу? Она сделала еще один шаг назад, споткнулась, чуть не упала, но устояла на ногах, и горячая кровь прилила к ее щекам.

«Не подходи! И обязательно держись подальше от ее разума, – предупредила Сессадон, приближаясь к королеве Арки. – Она сильнее, чем мы думали».

– Но, – пробормотала Эминель, слишком потрясенная, чтобы использовать свою магию, и поэтому слова давались ей с трудом, а непослушный язык во рту распух, – я хочу посмотреть, как она будет страдать.

«Я знаю, и ты увидишь, – сказала Сессадон. – Но издалека. Огради себя. Я покажу тебе все».

Эминель выполнила приказ и отступила. Затем она щелкнула пальцами и начертила вокруг себя щит – простое заклинание, которое Сессадон втолковывала ей до тех пор, пока оно не стало таким же естественным, как дыхание, даже когда по ее пылающим щекам текли слезы.

– Я не знаю, кто ты, и мне