Пилсхоуф, — удивило количество баночек из-под снотворного, которые нашли около трупа. Поверь мне, Чарли, ни один живой человек не сможет принять столько таблеток сразу: желудок не выдержит. Тем более — Ласки, желудок у которого был не из самых лучших, это я знаю точно — сам его не раз от коликов спасал. Сегодня я решил всё-таки ещё раз всё проверить, как раз заканчивал, да тут пришёл ты…

Грубер вскочил.

— Покажи! — потянул он Пилсхоуфа к столу.

Доктор охотно ему всё показал: и место укола, и результаты анализов, и ещё раз, как на лекции, стал повторять самые важные пункты своего заключения, но Грубер не дал ему договорить.

— Мэлвиз, сволочь! — прошипел он сквозь зубы, а затем, обращаясь к Пилсхоуфу, быстро заговорил. — Спасибо, Квентин, спасибо, дружище! Ты только что мне очень здорово помог! Поверь, я в долгу не останусь! А сейчас мне нужно идти. Спокойной ночи!

И он пошёл к выходу.

— Чак! — окликнул его Пилсхоуф слегка обиженным голосом. Грубер, остановившись, повернулся к другу:

— Что, Квентин?

— Чак, скажи мне честно, чем вы там занимаетесь?

Грубер посмотрел в сторону, тяжело вздохнул и ответил:

— Ты скоро всё узнаешь, Квентин, обещаю. Очень скоро. Спокойной ночи!

И Чарли Грубер скрылся за дверью.

Оставшийся один, Квентин Пилсхоуф, оглядел операционную, вздохнул и, пожав плечами, ответил в пустоту:

— И тебе спокойной ночи, Чакки!

Глава шестнадцатая

1

А примерно за три недели до ночного разговора Чарли Грубера со своим университетским другом Квентином Пилсхоуфом в медицинском отсеке руководитель службы безопасности «Даблфайва» Алан Мэлвиз, выйдя на улицу, с удовольствием вдохнул полную грудь свежего осеннего воздуха.

И хотя это не был чистый воздух моря или гор, Мэлвизу, после душной атмосферы 55-й лаборатории, он показался самым чудесным воздухом на свете. Также приятно было увидеть над головой не однообразные потолки «Индисофта», а высокое сентябрьское небо какого-то особенно синего цвета, с лёгкими молочными вкраплениями похожих на пёрышки облаков.

Изо всех людей, находившихся в 55-й лаборатории, только начальник службы безопасности и сам Чарли Грубер имели право выходить за пределы «секретной зоны». Мэлвиз — по своим служебным надобностям, а также — по вопросам снабжения «пятьдесят пятой», решение которых было также возложено на него. Вот и сейчас Мэлвиз отправился в Блюмонд, городок, находящийся недалеко от Кампуса «Индисофта»: пополнять запасы продуктов питания и личной гигиены, покупать разнообразные товары, заказанные учёными-затворниками, словно он был не «секьюрити-шефом» секретной лаборатории крупнейшей в мире софт-корпорации, а какой-нибудь домработницей.

Но Алан Мэлвиз не обижался на то, что его заставляли заниматься несвойственными его статусу делами, наоборот, он был рад этому. Во-первых, два раза в неделю, по вторникам и пятницам, он вырывался из опостылевшей ему среды «учёных хлюпиков», атмосферы заумных совещаний и неестественного для человека состояния постоянной напряжённости, царивших в «даблфайве». А во-вторых, у него была возможность сделать, помимо служебных, и ещё кое-какие дела.

Сегодня была пятница и первым делом Мэлвиз, усевшись в служебный «Форд» с охранником-водителем, поехал по хорошо известному ему адресу. Отпустив водителя на пару часов по его личным делам, Мэлвиз подошёл к небольшому домику, утопающему в зелени, где каждую пятницу его трепетно ожидала некая особа привлекательной внешности, миссис Джина Холли, с которой Мэлвиз состоял, как он считал, в особых отношениях, несколько отличающихся от обычной формулы «секс в обмен на зелёные бумажки».

Красиво сказано, хотя отличие, впрочем, состояло лишь в одном: после часа, проведённого с Аланом в постели, Джина перемещалась в кресло и начинала читать собственноручно написанные стихи о любви, о жизни и смерти и о простых людях Америки, тускло проживающих свои жизни, и так и не прикоснувшихся к Мечте.

Романтика…, однако после четырёх или шести подобных опусов Алан, обычно занятый в это время разглядыванием собственного портрета, стоящего на комоде Джины, вставал, целовал леди Холли в щёчку и, прошептав с улыбкой «До встречи», исчезал до следующей пятницы. Он уже не видел, как Джина, пересчитав деньги, складывала их в сумочку, а портрет убирала с комода и небрежно бросала в нижний его ящик… до следующей пятницы.

После свидания с мисс Холли Мэлвиз вновь садился в ожидающий его «Форд» и отравлялся, наконец, заниматься своими непосредственными обязанностями. Он подъезжал к какому-нибудь супермаркету и долго наполнял огромную корзину, сверяясь с длиннющим списком. Затем, купив заказанные сотрудниками специализированные товары (как правило: особый табак, сорочки, лекарства и что-то ещё) в маленьких эксклюзивных магазинах и аптеках, он завершал свой шоппинг и отправлял всё это с водителем в Кампус. Сам же Мэлвиз брал такси и ехал в фирму по доставке продуктов и предметов ежедневной необходимости.

Туда можно было бы и просто позвонить, но Мэлвиз убедил Грубера в обязательности личного присутствия при отборе продуктов (дабы чего не случилось!). Маленькая хитрость, конечно, недостойная серьёзного агента, но она позволяла Мэлвизу всегда распоряжаться пятницей по своему усмотрению.

Что он, в общем-то, и делал.

2

В этот день всё было как обычно, только менеджер, обслуживающий Мэлвиза немного удивился нехарактерной для его клиента торопливости и некоторой нервозности. Кое-как составив заказ и даже не посмотрев приготовленные образцы, Мэлвиз поспешно отбыл. Он довольно долго гонял таксиста по городу, часто останавливаясь и заходя без надобности то в магазин, то в кафе, затем вновь садился в такси и ехал куда-то, а остаток пути вообще прошёл пешком. Его длительный и несколько странный моцион закончился на отдалённой пустой скамейке городского парка. Достав из кармана газету, Алан погрузился было в чтение, но от колонки криминальных новостей его отвлёк неприятно высокий мужской голос:

— Не возражаете, если я присяду?

Вокруг было полно пустых скамеек, но Мэлвиз не стал возражать и толстяк (а обладатель неприятного голоса был полноват) уселся рядом с Аланом. От него пахло дорогим одеколоном, но сквозь него предательски пробивался резкий запах пота: явление, свойственное, увы, почти всем толстякам.

— Трамваи не ходят по Пятой авеню! — черт знает к чему сказал незнакомец.

Черт, может быть, и не знал, но Мэлвиз знал и неосознанно напрягся: это был пароль. Он должен был дать отзыв, и только так двое ранее незнакомых людей могли понять, что встретились не случайно.

— Потому что на такси гораздо быстрее, — ответил Алан, продолжая смотреть в газету.

Он знал, что именно сейчас может случиться всё, что угодно: толстяк может выстрелить в него, уколоть отравленной иглой…. Впрочем, он может просто уйти, а убьют Алана позже, в другом месте. Или схватят и будут очень долго допрашивать…

Мэлвиз дал незнакомцу понять,