Вокруг Чингиса в Самарканде заседал совет из мудрейших людей Востока: персы, арабы, китайцы, индусы играли у него выдающиеся административные роли.

И если летописец мудро оговаривается о том, что де Бог один знает, что это за люди и откуда они пришли, то до сих пор, тем не менее, почему-то утвердилась историческая традиция считать татар «моавитянами», согласно авторитетному названию Мефодия, епископа Паторомского, т. е. племенем диким и некультурным. А между тем, если западная наука доказывает ныне всё больше и больше заимствования и рецепции с Востока в религиозной области человечества, если она признаёт вообще первенство Азии по времени и по качеству в разработке этой величайшей области человеческого духа, религии, то как же мы сможем огульно накладывать пошлое клеймо «азиатчины» на это государственное образование, захватившее вполне Евразийский материк и на равнину Восточной Европы вынесшее в единой волне накопленные достижения своей тысячелетней практической государственной, политической и культурной мудрости?

Как мы можем за гиком наездников-степняков, столь близких русским в своей традиционной любви к лошади, к степной охоте и проч., как можем мы позабывать тихий веский голос конфуцианской морали или полные мудрости стихи жития Гаутамы Будды? Справедливость требует от нас властно осознания того, что русские предки получили тогда из сокровищницы исторических запасов Азии, той самой Азии, которая ныне в европейской науке получает такое огромное значение по законченности своих моральных и жизненных идеалов.

А что первое нашествие войск Чингиса на Русь было не «нашествием» «орд», а наступлением организованных войск, мы это увидим в ближайший раз, когда из Азии через несколько лет после битвы на Калке и гибели русских неудачливых, неосторожных, но храбрых лихих князей вышло огромное войско, нёсшее с собой огромный административный аппарат управления в занятых областях, какого, конечно, не знала до того не только русская земля, а и Византия.

Темучин-Чингис умер в 1227 году, где-то на Хуанхэ, во время своего похода против хана Тангугов, владетеля Северного Китая. Но со смертью Чингиса не прекращалось, однако, его дело. Его наследники продолжали объединять в своих руках Азию. За смертью Чингиса его огромным царством правил его младший сын, решительный и жестокий Тулуй, сидевший на Дальнем Востоке; правил он на правах регента до тех пор, пока военная обстановка и дальние расстояния не дали возможности собрать всех нужных и полномочных лиц для провозглашения нового Великого Хана.

Тулуй правил на Дальнем Востоке, и в его владения входила нынешняя Восточная Монголия, Маньчжурия и северная часть Китая — по Жёлтую реку. Старший сын Чингиса Джучи умер раньше отца, и поэтому его линию представительствовал сын его Батый, которому были предоставлены страны на запад и на север от морей Аральского и Каспийского, от реки Сыр-Дарьи, равнины Волги и Дона, Черноморские степи, причём примерной северной границей этих владений служил Яик, а с Востока — Сибирь; эти части и образовывали ханство Кипчак, куда впоследствии вошла и Москва.

Второй сын Чингиса — Чаадай владел Средней Азией, собственно областями к западу от озера Иссык-Куль и к востоку от теперешней Ферганы, Хорасаном и разорёнными городами Гератом и Газни. Его столицей был затерянный ныне Аль-Малек где-то на реке Или; в этом городе в 1342 году погиб во имя Христа какой-то францисканец Ричард Бургундский.

В подлинной Монголии, в Каракоруме сидел Огдай-хан, который был Курултаем выбран на престол в 22 день 8 луны 1229 года, после сорокадневного сопротивления.

Первые годы царствования Огдая (Угедея) ознаменовались войной с Китаем, и, после нескольких неудач, — в 1234 году монголами низложена северная династия Кинов. Собранный в 1236 году Курултай, заседавший на исторических берегах Онона, вырабатывает планы дальнейшей деятельности. Наряду с такими мерами, как открытие двух университетов, принимаются этим советом и большие военные планы. Принято решение идти против Нанкина с сидящей там китайской династией Южных Сунов, а также и против Кореи. Эти завоевания было поручено сделать Тулую; было решено также идти на Персию и Кашмир. Батыю, который прибыл с берегов Волги, был поручен поход на Запад.

Когда во имя этого решения Батый несколько позднее появился под Киевом, то, как рассказывает русский летописец, киевлянам удалось захватить «языка», татарина «именем Туврила», который и «сказа всех князей и сущих с Батыем и силу их; бяху же братиа Батыевы, воеводы его Урду, Бардар, Бичюр, Кайдан, Бечон, Менгуй, Коюк, сей же бе не рода его, но первый воевод Себедя Боктур, Бурандай, Бастырь, иже поплени всю землю Болгарскую и Суздальскую, и инех имех же множество воевод их же не написахом» (Тверская летопись, под 1240 годом).

Про это показание безвестного татарина Туврила мы можем только сказать, что оно было очень точным. Среди названных водителей монгольской рати были такие имена, которые мы часто встречаем в русской и монгольской истории. Коюк, сын Огдая, — через несколько времени станет Великим Ханом после смерти Огдая, а Менгу, сын Тулуя, наследует Коюку. Имена же Себедяя (Субутая), победителя на Калке, и Бурундая часты в русских летописях.

Достойно внимания, что, по имеющимся численным данным, это воинство Востока особой численностью не обладало, после смерти Чингиса в его рати насчитывалось всего 129 000 человек. Между тем есть сведения (Житие Михаила Черниговского, Велгорской летописи), что на Русь во второй раз вышло до 600 000. Противоречия, надо думать, сгладятся тем, что можно считать эти 129 000 Чингисова войска лишь кадром, организованным началом, вокруг которого наматывались массы местного элемента, всегда охочего до войны и наживы, тут к тому же видевшего крепкую военную организацию.

Чингис был великим воином и организатором войны, что не одно и то же. Он говорил: «Начальники должны так содержать своё войско и в порядке, и в готовности, чтобы в великую пору, как придёт приказ, садились бы на коня, не ожидая, ночью же».

Он отлично видел необходимость систематического, профессионального военного образования: «Подобно тому как купцы наши, — говаривал он, — в надежде барыша становятся чрезвычайно опытны в товарах и материях, так надлежит и мальчиков упражнять в военных искусствах»; но никогда нельзя увлекаться, никогда нельзя ставить ставку на геройство, на удаль; нельзя по героям равнять войско; только тот может управлять, кто сам ощущает голод и жажду, кто понимает её у подчинённых.

— Путь и дорога по слабейшему из вас, — говорил Чингис.

Вот почему армия монголов не знала отставших, она была цельна, компактна и разбивала вдребезги все препятствия; собственно говоря, это единственный пример в мире создания такой огромной конной армии. У каждого монгола-солдата в поводу шло несколько заводных коней; при израсходовании скудных запасов пищи монголы питались их мясом или, отворяя кровь коням, напивались этой крови, а потом накладывали перевязки на пораненные места. Монголы могли спать, не слезая с лошадей, в то время, когда те паслись. И так, двигаясь всё время вперёд и вперёд, меняя под собой лошадей, монгольские армии проходили огромные пространства.