– Отлично, мистер Райли, – прошептала Перес. – Как всегда.

– Ты мне льстишь, Хуанита, – улыбнулся Аллан.

От перегрузок он осунулся, побледнел, и многодневная щетина смотрелась на впалых щеках весьма непрезентабельно. Будь Райли своим советником по связям с общественностью, он бы категорически запретил себя показывать публике в таком виде. Но, с другой стороны, люди должны видеть, чего ему стоила гонка за «Чайковским».

– Пять, – произнес сидящий на Земле режиссер.

– Ваше имя будет вписано в учебники истории, мистер Райли.

– Четыре.

– Еще нет, – спокойно отозвался Аллан.

– Три.

– Только в том случае, если мы разговорим наших молчаливых друзей.

– Два.

– Мы это сделаем!

– Один!

– Не сомневаюсь, Хуанита.

– Вы в эфире!

И Райли с улыбкой обратился к человечеству:

– Приветствую вас, земляне! Меня зовут Аллан Райли, я нахожусь в миллионах миль от вас, в далеком космосе, и сейчас покажу вам то, что вот уже несколько часов наблюдаю в иллюминатор клипера VacoomA. Я покажу вам первый инопланетный корабль, добравшийся до Солнечной системы. Откуда он взялся? Что он здесь делает? Случайно он оказался рядом или целенаправленно летел на Землю, поймав наши сигналы, – мы этого пока не знаем. Но я верю, что нам недолго осталось пребывать в неведении и встреча с нашими гостями не за горами. А пока – давайте насладимся видом корабля!

Кадр был выверен с точностью до дюйма. Аллан расположился спиной к лобовому иллюминатору, из которого виднелся краешек загадочного астероида – так подогревался интерес к происходящему. А на последних словах режиссеры трансляции вывели на экраны изображение с внешних видеокамер, и зрители увидели внеземной объект во всей красе. Не на фото, а в движении, может, и не такой эффектный, как звездолеты из блокбастеров, зато настоящий.

Затем капитан начал медленно уводить VacoomA вправо, внимательно следя за тем, чтобы не пересечь проведенную инопланетянами черту, и завороженным зрителям стали открываться другие стороны корабля.

– Внешне инопланетный звездолет ничем не отличается от астероида, – продолжил комментировать Райли. – Но если внимательно присмотреться, на его поверхности можно обнаружить постройки и устройства, большинство из которых мы не можем идентифицировать.

Да, обычный астероид, причем настолько обычный, что на его поверхности виднелись следы столкновений с другими космическими телами и даже небольшие кратеры. Но при этом в объектив видеокамеры то и дело попадали рукотворные объекты, которые режиссеры увеличивали и обрабатывали, улучшая изображение так, чтобы взыскательная публика осталась довольна. Антенные башни, шарообразные цистерны, безликие прямоугольники, напоминающие ангары… и если в начале трансляции кто-то еще сомневался в том, что видит настоящий корабль, то осмотр поверхности убедил в этом даже законченных скептиков.

Райли понимал, что долго изучать скучный астероид способны только специалисты и фанаты, поэтому отвел на детальный осмотр корабля пять минут, за которые Перес совершила один оборот вокруг астероида, и пригласил журналистов задавать вопросы.

– Скажите, когда вы намерены состыковаться с объектом? – поинтересовался парень из CNN.

– В ближайшее время, – ответил Аллан и, прежде чем последовал уточняющий вопрос, продолжил: – Уверен, пришельцы не ожидали нас увидеть. Они наверняка изучили клипер и поняли, что мы пребываем не на самой высокой ступени развития. Возможно, пришельцы почувствовали к нам нечто вроде высокомерия и были изрядно удивлены, увидев мой корабль. Им требуется время, чтобы принять этот факт.

– Много времени? – осведомилась девушка из Reuters.

– Сомневаюсь, что они тугодумы, – произнес Аллан под дружный смех репортеров. – В конце концов, они умеют летать между звездами.

– Что вы скажете, когда пришельцы выйдут на связь?

– Я скажу: ребята, неподалеку есть прелестная, удивительная и очень радушная планета под названием Земля, на которой вы станете желанными гостями.

– А если они вам не поверят? – прищурилась девушка.

– Я умею быть чертовски убедительным, – подмигнул ей Аллан. – Я сделаю все, чтобы пригласить инопланетян на Землю. Я верю, что мы стоим на пороге новой эпохи!

* * *

Бурные события, из-за которых космический ЦУП гудел как растревоженный улей, не вывели Козицкого из равновесия и не заставили прекратить расследование. Взявшись докопаться до истины, он не собирался останавливаться до тех пор, пока не будет полностью удовлетворен, а признание Кинга не показалось дознавателю искренним. В фактах Суахили не путался: четко, во всех деталях рассказал, как взломал Vacoom Inc., и указал на слабые места в защите корпорации. С фактами у хакера все было хорошо, но Козицкого смущала покладистость преступника. Дознаватель понимал, что для жгучего желания помогать в расследовании у Кинга имелись все основания: трудно оставаться твердым, когда тебя посреди ночи вытаскивают из кровати, надевают на голову мешок, везут в аэропорт, сажают в самолет, доставляют в другую страну и на допросе внятно обещают извлечь из тебя правду любыми способами, включая пытки. Но то спокойствие, с которым Суахили принял свою судьбу, и его искренность в ответах не сочетались с фразой, которую он ляпнул, а потом постарался дезавуировать: с его настоящим отношением к Честеру Краузе.

Последняя фраза смутила Козицкого настолько, что он договорился о встрече со старым другом и коллегой, занимающим важный пост в Министерстве внутренних дел. Коллега, которого дознаватель со старых времен именовал Андреем, несмотря на то, что сейчас в его документах значилось совсем другое имя, знал, над чем работает Козицкий, и приехал по первому зову. Впрочем, далеко ехать не пришлось, поскольку Андрей с самого начала расследования занимался оперативной поддержкой Козицкого.

Они встретились в ресторане, и Андрей сразу, только пожимая дознавателю руку, произнес:

– Поздравляю, дружище, превосходное расследование.

– Спасибо.

Этому человеку блеклый во время разговора смотрел в глаза. Всегда. Все эти годы. В действительности Андрея не смущала привычка Козицкого отворачиваться, его вообще ничего не смущало, но дознаватель все равно смотрел ему в глаза. Потому что они были друзьями.

– Когда Емельянова выбрала тебя, я сначала обиделся… Ну, ты понимаешь, мы все немного обиделись, я имею в виду все, кого она могла выбрать, но я рад, что у тебя получилось, дружище.

– Я не закончил, – коротко поведал блеклый.

– В смысле?

– Я перепроверяю показания Кинга.

– Что именно тебе в них не нравится?

– Я пока не знаю, – признался дознаватель. – И поэтому позвал тебя.

– Понятно, – кивнул Андрей. Он работал в безопасности так же долго, как и Козицкий, и хорошо знал, насколько важна для дознавателей интуиция – тонкое чутье, иногда противоречащее известным фактам и найденным доказательствам. Опытных следователей интуиция подводила редко. Козицкого – никогда. – Чем я могу помочь?