Разговор явно не клеился, и Анна не понимала почему. Конечно, Карсон переживает смерть друга, чувствует себя несчастным, одиноким и, возможно, брошенным. Неизвестно, как он провел ночь, что ему снилось или грезилось, что он испытал, открыв глаза, и что ощутил, когда закончилось действие успокоительного. Наверняка ему очень, очень трудно и больно, и поэтому Анна попыталась продолжить:

– Где ты был? Мы пытались найти тебя вчера, после… Ну, после…

– После шума, который я устроил? – уточнил Ян.

– Да, – кивнула девушка. – Сначала всех отвлекло появление клипера, а потом мы заметили, что тебя нет…

– Как быстро все меняется, – с грустной улыбкой перебил Анну Карсон. – Утром темой дня был ответ инопланетян, потом – эпидемия, потом – счастливое выздоровление и несчастливая смерть четырех человек, а под вечер – прилет спасателей. Мы очень быстро живем.

– Никто в этом не виноват, – заметила девушка.

– Да, – коротко отозвался Ян.

– Ты скажешь, где был?

– Док вколол мне успокоительное, а капитан распорядился, чтобы я провел ночь на борту.

– Ты только проснулся?

Он помолчал, словно пытаясь осознать простой вопрос, потом кивнул:

– Да.

– Хочешь поесть?

– Меня покормили, а теперь… теперь я шел по утренним делам.

Ян выразительно посмотрел на девушку, Анна ответила сначала непонимающим взглядом, а затем покраснела и ойкнула:

– Извини, я не сообразила, что ты до сих пор не выходил из клипера.

– Ничего страшного. Увидимся.

– Увидимся.

И Карсон быстрым шагом направился к своему рюкзаку.

Ян вел себя странно и в какой-то момент показался смущенным, закрытым, старательно прячущим истинные чувства под маской отстраненности. Но он только что пережил смерть близкого друга, и Анна сказала себе, что Карсону просто требуется время.

«Баджи была права – ему необходима поддержка…»

Девушка хотела связаться по Сети с Октавией и рассказать о встрече с Яном, но увидела выходящего с «правой стороны» Нуцци и бросилась ему наперерез:

– Док!

– Мисс Баррингтон, – вежливо улыбнулся врач. – Что у вас случилось?

– Почему вы решили, что случилось? – растерялась Баррингтон.

– Посмотрел на вас и понял.

– Ну да… – Анна сообразила, что ее стремительный рывок нельзя было истолковать никак иначе, и смущенно улыбнулась. – Вы уделите мне пару минут?

– С удовольствием.

– А обещаете не смеяться над моими вопросами?

– Мисс Баррингтон, я практикую больше десяти лет и не имею привычки смеяться над вопросами пациентов.

– И наш… наш разговор останется между нами?

Нуцци понял, что девушка не только считает свой вопрос крайне важным, но и жутко волнуется, неуверенная в том, что его следует задавать. А поняв это, доктор подобрался, стер с лица улыбку и предельно серьезно произнес:

– Мисс Баррингтон, я – дипломированный врач и не имею права передавать кому бы то ни было услышанную от вас информацию. За исключением случаев, когда мое молчание способно навредить нашей маленькой команде.

– Например? – прищурилась девушка.

– Например, если вы расскажете, что заразились чем-нибудь непонятным.

– Нет, не заразилась.

– Тогда в чем дело?

Быстрое начало разговора помогло Анне не потерять темп и почти сразу ответить на вопрос:

– Док, аутизм излечим?

– Полностью?

– Да.

– До сих пор мне не доводилось слышать ни о чем подобном, – признался Нуцци. – Но вам лучше, чем мне, известно, что с аутизмом можно жить и даже социализироваться… В какой-то мере.

– Док, я спрашивала не об этом.

– Я помню, – кивнул Нуцци. – Я ответил на ваш вопрос, мисс Баррингтон, а теперь, если вас не затруднит, скажите, чем он был вызван?

– Я не могу ответить, – через силу произнесла девушка.

– Вы должны ответить, – мягко надавил врач.

– Почему?

– Потому что этот вопрос сжигает вас, мисс Баррингтон. Потому что вам нужен не столько ответ, сколько совет. Потому что вы знаете, что скоро этим вопросом зададутся все.

– Откуда вы знаете? – изумилась Анна.

– У меня всегда была склонность к анализу, мисс Баррингтон, – рассказал врач. – Как ловко подметил один мой новый знакомый, это все благодаря чтению детективов.

Он рассмеялся, и Анна ответила. То ли подействовали слова, то ли приятный, располагающий баритон, то ли пришло время поделиться с кем-нибудь сжигающими – тут Нуцци оказался абсолютно прав – подозрениями.

– Мне кажется… Нет, я знаю, уверена, что после катастрофы Артур стал другим, – призналась Анна, глядя врачу в глаза. – Точнее, он стал нормальным. Или становится нормальным, но боится это показать.

– Он стал иначе реагировать на происходящее?

– Иначе реагировать, иначе говорить и даже смотреть, – подтвердила девушка. – Вы заметили?

– Я обратил внимание, что Артур не всегда похож на аутиста, – помолчав, ответил врач.

– Он излечился?

– Природа аутизма до сих пор не ясна, – развел руками Нуцци. – Но вылечить его стрессом едва ли возможно. Хотя второе мое утверждение противоречит первому.

– Что же делать?

– Давайте вместе за ним присмотрим, – предложил доктор. – Ничего другого нам не остается.

* * *

Поговорив с Линкольном, Сандра не вернулась в машинное отделение клипера, а отправилась в лагерь. Сказала капитану, что должна отлучиться на двадцать минут, вызвала по смартплексу Баджи и попросила подойти к галерее. После появления VacoomA ребята предпочитали проводить время у пробоины, там теперь собиралась толпа, и возле картины Диккенс подруги оказались одни.

– Привет!

– Привет.

Получив вызов, Баджи бросилась к галерее бегом, приветствие выкрикнула за несколько шагов, широко улыбаясь и мечтая обнять Конфетку, но, услышав короткий и не очень радостный ответ, насторожилась и помрачнела:

– Что-то случилось?

– В общем, да, – не стала скрывать Сандра.

– Что именно?

– Расскажу, если пообещаешь хотя бы в ближайшее время хранить мой ответ в тайне, – произнесла Конфетка, с грустью глядя на рыжую.

И та поняла, что услышит не самое приятное признание.

– Ты ведь знаешь, что можешь на меня положиться, – сказала Баджи.

– А ты не знаешь, что я хочу тебе рассказать, – в тон ей ответила Сандра. – А когда узнаешь, возможно, не захочешь иметь со мной ничего общего.